– Мм… С ума сойти! Пойдем, бедняжка, давай прогуляемся, революция на дворе.
Мария Николаевна готовит гнездо для наседки и раздумывает на следующий год обустроить еще один курятник.
У Анны же все та же песня. Она бегает из дома в дом в надежде узнать насчет войны: что же будет теперь, когда Троцкий разослал всем воюющим державам телеграмму о перемирии? Идет ли дело к открытию Симплегад на выходе в Босфор?
Выходит, люди не образумились с той поры, когда потоки лавы уже достигли подножия Везувия, а помпейский булочник все продолжал печь хлеб.
Чтобы не тревожить мамзель Селестину, мадам Фуро велела Анне не говорить ей ни слова о национализации банков. И ругала Анну, когда та, заходя в дом, не запирала калитку. Вот, пожалуйста, снова во двор забрел попрошайка и принялся проповедовать о конце света.
– Allez, sortez, вон отсюда! Вон! – кричит мадам Фуро, стуча по окну.
Но попрошайка смотрит на нее и продолжает:
– И иже на селе, да не возвратится вспять взяти риз своих. Горе же непраздным и доящым в тыя дни[147].
– О, merde! До чего же назойливы эти оборванцы.
Так наступил декабрь 1917 года. Дни короткие, все покрыто снегом. С ветки на ветку прыгают галки и осыпают тебя снежной пылью. Лед трещит под каблуками, на воротнике индевеет пар. Дороги пусты. По ночам слышатся шаги, но ты не знаешь, кто идет. Красные патрули это, беглые солдаты или же попрошайки и бродяги из петроградских кабаков, а то и уголовники из Выборгской тюрьмы.
Никто не знает, что его ожидает. Среди ночи раздаются вопли и выстрелы. Что это?
– Silence! Тихо!
Мадам Фуро накидывает халат наизнанку и впотьмах бежит проверить, заперта ли калитка.
– Одевайтесь, – говорит она, – и сидите на кроватях, а то там ставят гильотину.
В представлении мадам Фуро революция без гильотины немыслима.
– 27 термидора! – восклицает мамзель Селестина из своей комнаты, а Жужу, заслышав, как во дворе лает Дружок, и сама принимается тявкать. – Тихо, бестолочь.
– Это из-за выборов, – вставляет Анна, вспомнив, что в середине ноября прошли выборы в Учредительное собрание. – Объявили результаты и поднялся шум. Помню, когда мы жили в Пирее, каждый раз, когда объявляли результаты выборов, начинались беспорядки. Однажды перед нашим домом критяне устроили потасовку с маниатами[148], один маниат ранил критянина, а моя бабушка принялась кричать: «Резня! Резня! Закрывайте окна!» и…
– Тихо, Анна, перестань!
Взволнованный человек не в состоянии слушать пустословие. Он хочет пустословить сам.
До утра продолжалось это безобразие. На рассвете началась большая перестрелка, а после нее опять послышались крики.
Два дня и две ночи просидели они, запершись в доме, и благословляли Бога, что дом их, будучи расположен в глубине двора, неплохо защищен. На третий день все несколько успокоилось, и к ним зашел бедный Игорь, окоченевший и посиневший от холода. Приближалось Рождество, и столбик термометра упал до 16 градусов мороза. Игорь принес крупу и кусок солонины. Надо сидеть дома, говорит он, и не высовывать нос, потому что пьяные еще не протрезвели. Был разграблен спиртовой завод, беглые солдаты взяли его штурмом и набросились на чаны с водкой. Многие упали внутрь чанов и захлебнулись, остальные разбрелись по городу и начали громить дома. Спиртовой завод они опустошили полностью.
– А я-то думала, что это результаты выборов в Учредительное, – сказала Анна.
– Какие результаты, Аннушка! С тех пор уже месяц прошел.
– А гильотину не ставят? – с разочарованием поинтересовалась мадам Фуро.
Игорь рассмеялся. Смех у Игоря начинался с глаз, а затем охватывал все лицо. Ах, только бы уговорить его остаться у них сегодня. Игорь похож на солнечный лучик.
– Игорь, оставайся у нас.
– Это невозможно. Что будет с моими старичками? Они оба прикованы к постели. Разве время сейчас ходить по гостям? И ты, Аннушка, прекращай бегать туда-сюда. Всюду аресты. Говорят, беспорядки устраивают эсеры и меньшевики в знак протеста. Не вздумай заходить к Анатолию Кузьмичу с Анастасией Михайловной.
– А как же уроки?
– Ты в своем уме? Сейчас мир меняется, а ты про уроки. Естественно, учителя начали забастовку. На всех образованных падают подозрения, так что сиди дома и не рыпайся.
Если поинтересоваться мнением мадам Фуро, то во всех бедах виноваты были немцы. Les Boches. Ох, этот бич человечества. Злодеи. Повсюду они пустили корни. Да, повсюду. Россию наводнили немецкие агенты, но теперь большевики с ними разберутся. Надо лишь потерпеть. Сейчас на авансцену вышли революционные боевые отряды[149], вот и посмотрим, как они разберутся с немцами.