– Подумать только! – восклицает Анна. – Несчастные, что же они вынесли! И бедняга Швейк не ускользнул. Снова ему нет покоя. Видно, такова его звезда.
Из глубины парка послышались шаги. Уже стемнело.
– Пойдем, – говорит Анна, вставая со скамейки.
– Что такое?
– Темно, а там кто-то ходит.
Никифор тряхнул головой и расхохотался:
– Боишься? А я и не знал, что ты такая трусиха.
– Я трусиха? Ты меня не знаешь.
– Это я тебя не знаю? А то я тебя не раздевал и не мыл в бане карболовым мылом! Я знаю, какой у тебя шрам на левом колене. И родинка на животе.
Беседа пошла по скользкому пути.
– Пора идти, – повторяет Анна.
– Ну, пойдем, раз хочешь, – отвечает Никифор, глядя на часы. – Да и у меня хватает дел в штабе. Завтра я отбываю.
Он проводил ее до калитки и попрощался.
– Прощай, Аннушка, всего тебе хорошего. Смотри, иди куда-нибудь в служащие или в работницы, а то помрешь от голода. Погоди, дам тебе записку.
Он достал из кармана блокнот и карандаш и принялся объяснять, что сейчас, когда частная торговля запрещена, рабочим выдаются карточки на продукты, карточки на одежду, на жилье, на все. Таким образом постепенно будет упразднен капитал и золото утратит свою коммерческую ценность.
– Потерпи, Аннушка, мы строим новую жизнь. Скоро будем из золота делать чаши в отхожих местах, золото не пачкается. А как вернусь в Ставрополь – увидимся.
И тут произошло нечто странное. При прощании их ладони соприкоснулись и не могли разлепиться.
– Прощай, – говорит Никифор, сжав руку Анны. – Прощай, и всего тебе доброго.
– Прощай, – говорит Анна и снова. – Прощай, и всего доброго!
И не двигается. Рука ее не выпускает ладонь Никифора, уже и щеки у нее разгорелись, и она, чтобы скрыть смущение, громко кричит:
– Будь здоров, Никифор! Прощай и до встречи!
И изо всех сил машет ему рукой.
В ту ночь Анна до утра сражалась со святым Георгием-всадником, глаза у него были голубые как у Никифора, а утром, проснувшись, она все пыталась понять, как такое может быть: она всем сердцем любит Игоря, а ум ее сейчас всецело занят Никифором.
Через два дня по записке Никифора Анна нашла работу в продовольственном комитете, а неделю спустя торжественно принесла домой шмат соленого свиного сала.
– А в конце месяца, мадам Фуро, будет полным-полно крупы, – подпрыгивая, возвестила она. – А еще – представьте себе – в одном отделе со мной Зина Покровская!
Зина Покровская работает там, Мария Николаевна работает в больнице. Дочка Матвеева без венцов и священника вышла замуж за комиссара. Простой люд начинает приноравливаться. Одни с неофитским воодушевлением, другие – по словам Варналиса: «благоразумно и чинно иду с тем, кто побеждает»[153].
Все хорошо, только как быть с возвращением Анны в Константинополь?
Ничего не получается. Куда двинуться из Ставрополя, если кругом война?
Как только наступил июнь, Деникин начал большое наступление и взял станцию Торговую. Затем продвинулся восточнее и взял Великокняжескую, где на реке Маныч его остановил Буденный. Деникин отступил с тем, чтобы теперь атаковать Тихорецкую, важный стратегический узел, потому что там соединяются Дон с Кубанью, Каспийское море с Черным – и там проходят те лютые битвы под Песчанокопским и Белой Глиной, в которых теленок плавает в крови[154].
В Ставрополе собираются беженцы, они рассказывают неслыханные вещи о зверствах белых, о садизме генерала Дроздовского, на которого негодует и сам Деникин. Официально ни о чем не сообщается, но к середине июля всем стало известно, что белые побеждают и что дивизии Калнина, Сорокина и красных казаков Таманского полуострова потерпели сокрушительное поражение и рассеялись. Пала Тихорецкая, Белая армия наступает в трех направлениях, продвигается к Ставрополю.
Подобно густому сосновому лесу Северный Кавказ весь был охвачен огнем. Куда бы ты ни ступил, везде окажешься в огне, а если побежишь, пытаясь спастись, то не знаешь, красные впереди или белые, или же охваченные паникой дезертиры (воюющие то на стороне красных, то на стороне белых), или, может, свирепые черноморские матросы, затопившие свой флот под Новороссийском, чтобы он не попал в руки немцам.
Железные цепи, выкованные Гефестом для Прометея Прикованного, были детской игрушкой по сравнению с тем железным кольцом, которое сужалось вокруг Анны и держало ее пленницей в самом сердце Северного Кавказа. Так что Анна стала уже подозревать, что все это неспроста. Похоже, судьба хочет угодить тете Клод. Анна не может ни вернуться к себе, ни окончить русскую гимназию. Да и какие сейчас разговоры о школах и аттестатах?
153
«
154
«