Вот так все было. Потому в своем намеке я не сказал про эксперимент, а сказал только про собственность.
— Этот дом построил товарищ Сталин! — сказал я с намеком только на собственность.
— Скажици, пажаласца, какой асцраумий! — голосом московской артистки сказал Жора и ушел.
На выходные приехал Дато и спросил:
— Жору не вижу!
Я признался.
— Пойдем пригласим! — сказал Дато.
Мы пошли и от айв увидели внизу Жору, заворачивающего арбу с глиной во двор Геронтию.
— Да! — вдруг сказал Дато, а я сильно насторожился. — Да, отчего это соседские курочки так чудесно кудахчут, когда ходят мимо нашего дома, будто у нас во дворе появился хороший петушок? И отчего младший сын тетушки Кекелии здоровается со мной сдержанно и смотрит в значении, будто я ему с прошлого года задолжал мешок фасоли?
Я покраснел и промолчал.
— Не знаешь? — спросил Дато.
— Не знаю, — сказал я.
Во дворе Геронтия Жора в мою сторону даже не посмотрел, но, здороваясь с Дато, не сдержался сказать.
— Не очень чисто нынче растут у тебя кукуруза и фасоль, уважаемый Дато! — сказал он.
Жена Геронтия в возмущении крикнула с балкона:
— Парень у вас за ворота выйти не смеет — не разгибаясь, работает, а вы все равно вместо добра одни огрехи видите!
Я снова покраснел. Жора сурово повернулся к жене Геронтия.
— Если бы, — сказал он, если бы товарищ Сталин в свое время не видел огрехов, то вместо великой державы у него вышла бы собачья будка! — подумал и прибавил: — На столбах!
Я сделал вид, что никакого намека ни на себя, ни на наш дом не нашел. А Дато вообще прикинулся глухим, найдя себе выход из ситуации в том, что спросил жену Геронтия, где сам Геронтий.
— В лесу Геронтий, в лесу! Где же ему быть в такую пору! — поспешно ответила она.
— Продолжает эксперимент некоторых! — сказал я.
Жора промолчал.
Мы помогли ему сгрузить глину. Он послал буйволов домой и с нарочной неохотой пошел к нам, из почтения пропустив Дато вперед. Мы поднялись до половины нашего сада, когда он вдруг остановился.
— Эксперимент! — закричал он. — Пусть будет эксперимент! Но вы думаете, Геронтий в лесу? Одного раза за этот год я его там не видел! У себя в курятнике он — вот где Геронтий!
— В курятнике живет курей и петух! — сказал по-русски Дато, как бы немного оскорбившись за соседа.
— Прямо вам говорю! Он в курятнике! И у него там тайный эксперимент! — не отступился Жора.
Я и Дато в снисхождении усмехнулись. Жора заклекотал горлом, будто опрокинутый, но бессильный враз освободиться от вина кувшин. Кровь столь сильно хлынула ему в лицо, что мы с Дато испугались. Дато ступил к нему вниз и взял за локоть, успокаивая и приглашая пойти дальше.
— Нет. Вы не верите мне. И я не сойду с этого места! — дернулся Дато.
— Верим. Как не верим! — применил дипломатию Дато.
— Если не верите, пойдите и поглядите сами! — снова закричал Жора. — Я лично видел — он там делает свой эксперимент, он там делает модель Вавилонской башни!
Я оглянулся на округу, замкнутую в горные стены. Даже величиной с ладонь нет здесь ровного места. Я, укладываясь спать под айвы, каждый раз боюсь скатиться во двор к Геронтию. Всякий пригодный клочок земли занят здесь или огородом, или виноградником. И старую деревенскую башню не снесли и не поставили на ее месте дом или хлев, наверно, лишь потому, что помнили времена прихода османов. И как же у нас поместится Вавилонская башня?
— Пойдем! — повернулся вниз Жора и решительно позвал: — Геронтий!
— В лесу он, в лесу он, люди! — рассердилась, но из вежливости постаралась не показать своего чувства жена Геронтия.
Однако Жора звал до той поры, пока вдруг дверь курятника не распахнулась и оттуда не вышел Геронтий.