Нищие и просители. Сжальтесь, ваша милость, налог нам не по силам.
— Я потерял ногу на персидской войне, где я возьму...
— Мой брат невиновен. Это недоразумение, ваша милость.
— Он у меня умрет с голоду.
— Прошу вас, освободите единственного оставшегося у нас сына от военной службы.
— Ваша милость, инспектор, ведающий водой, подкуплен.
Слуга собирает прошения, другой слуга достает из кошелька деньги и раздает милостыню. Солдаты, замахиваясь на толпу тяжелыми кожаными бичами, оттесняют ее назад.
Солдат. Назад! Очистить вход в церковь!
Вслед за губернаторской четой в роскошной коляске везут губернаторского ребенка. Толпа снова теснится вперед, чтобы посмотреть на него.
Голоса из толпы. Вот он, ребенок!
— Я не вижу, не толкайтесь.
— Благословенье божье, ваша милость.
Певец (меж тем как солдаты работают бичами).
Жирный князь выходит вперед и здоровается с семьей губернатора.
Жирный князь. С праздником, Нателла Абашвили.
Раздается военная команда. Прискакавший конный гонец протягивает губернатору свернутые в трубку бумаги. Губернатор делает знак адъютанту, красивому молодому человеку, тот подходит к всаднику и удерживает его. Наступает короткая пауза, в течение которой жирный князь подозрительно рассматривает всадника.
Какой денек! Вчера шел дождь, и я уже подумал: невеселые праздники. А сегодня утром — пожалуйста, ясное небо. Я люблю ясное небо, Нателла Абашвили, душа моя. Маленький Михаил — вылитый губернатор, ти-ти-ти. (Щекочет ребенка.) С праздником, маленький Михаил, ти-ти-ти.
Жена губернатора. Подумайте, Арсен, Георгий наконец-то решился начать новую пристройку на восточной стороне. Все предместье, где сейчас эти жалкие лачуги, пойдет под сад.
Жирный князь. Вот хорошая новость после стольких печальных. Что слышно о войне, брат Георгий?
Губернатор жестом отмахивается от ответа.
Верно мне говорили — стратегическое отступление? Ну что ж, такие неприятности всегда случаются. Сегодня дела лучше, а завтра хуже — раз на раз не приходится. Переменный успех. Это же не имеет значения, правда?
Жена губернатора. Он кашляет! Георгий, ты слышал? (Резко двум врачам, степенно стоящим у самой коляски.) Он кашляет.
Первый врач (второму). Позвольте вам напомнить, Нико Микадзе, что я был против прохладной ванны. Небольшая ошибка в температуре воды для купанья, ваша милость.
Второй врач (также очень вежливо). Никак не могу согласиться с вами, Миха Лоладзе, эту температуру рекомендует наш великий и любимый Мишико Оболадзе. Скорее ночной сквозняк, ваша милость.
Жена губернатора. Следите же за ним. Похоже, что у него жар, Георгий.
Первый врач (склонившись над ребенком). Нет никаких оснований для беспокойства, ваша милость. Чуть погорячее ванна — и все будет в порядке.
Второй врач (смерив первого ядовитым взглядом). Я этого не забуду, любезнейший Миха Лоладзе. Нет никаких оснований беспокоиться, ваша милость.
Жирный князь. Ай-ай-ай! Когда у меня колет в печени, я всегда говорю: «Пятьдесят ударов по пяткам доктору». И то лишь потому, что мы живем в изнеженный век. Раньше бы за это сразу голову с плеч.
Жена губернатора. Пойдемте в церковь, здесь, наверно, сквозняк.
Процессия, состоящая из губернаторской семьи и слуг, поворачивает к церковной паперти. Жирный князь следует за процессией. Адъютант подходит к губернатору и указывает на гонца.
Губернатор. Не перед богослужением же, Гоги.
Адъютант (всаднику). Перед богослужением губернатору неугодно утруждать себя чтением депеш, тем более что они, скорее всего, огорчительного свойства. Ступай на кухню, друг, скажи, чтоб тебе дали поесть.
Адъютант присоединяется к процессии, гонец, выругавшись, идет через ворота во дворец. Из дворца выходит солдат и останавливается под аркой.
Певец.
Служанка со свертком под мышкой хочет пройти через арку. Предмет, который она несет, завернут в большие зеленые листья.
Солдат. Почему барышня не в церкви? Она отлынивает от богослужения?
Груше. Я уже оделась было, да тут понадобился гусь для пасхального обеда, меня и послали, я знаю толк в гусях.
Солдат. Гусь? (С напускным недоверием.) Надо бы мне взглянуть на этого гуся.
Груше не понимает.
С вашей сестрой надо быть начеку. Тебе скажут: «Я ходила за гусем», а потом окажется, что не за гусем, а совсем за другим.
Груше (решительно подходит к нему и показывает гуся). Вот он. И если это не пятнадцатифунтовый, откормленный кукурузой гусь, я готова съесть его перья.
Солдат. Это король гусей! Его скушает сам губернатор. Значит, барышня опять была на реке?
Груше. Да, на птичьем дворе.
Солдат. Ах вот как, на птичьем дворе, значит, ниже по течению, а не наверху, где известные барышне ивы?
Груше. В ивняке я бываю ведь, только когда стираю белье.
Солдат (многозначительно). Вот именно.
Груше. Что «вот именно»?
Солдат (подмигивая). То самое.
Груше. А почему бы мне не стирать белье в ивняке?
Солдат (с деланным смехом). «Почему бы мне не стирать белье в ивняке»? Здорово, честное слово, здорово.
Груше. Не понимаю господина солдата. Что тут такого?
Солдат (лукаво). Если б знала она, что знает он, она б потеряла покой и сон.
Груше. Не знаю, что можно знать о каких-то ивах.
Солдат. А если напротив кустарник, из которого все видно? Все, что там происходит, когда некоторые «стирают белье»!
Груше. Что там происходит? Пусть господин солдат скажет, что он имеет в виду, и дело с концом.
Солдат. Наверно, уж происходит что-то такое, что можно увидеть.
Груше. Уж не то ли, господин солдат, что в жару я окунаю в воду кончики ног? Больше там ничего не бывает.
Солдат. Нет, больше. Кончики ног и больше.
Груше. Что еще? Ну, может быть, иногда всю ступню.
Солдат. Ступню и немножко больше. (Смеется.)
Груше (сердито). Симон Хахава, как тебе не стыдно! Сидеть в жару в кустах и ждать, когда человек окунет ноги в воду! И, наверно, еще с другим солдатом! (Убегает.)
Солдат (кричит ей вдогонку). Нет, один!
Когда певец возобновляет свой рассказ, солдат бежит за Груше.
Певец.
Из церкви слева быстро выходит жирный князь. Он останавливается, оглядывается. У арки справа ждут два латника. Князь замечает их и медленно проходит мимо, делая им знаки; затем быстро удаляется. Один латник уходит через арку во дворец, другой остается на страже. Из глубины сцены с разных сторон глухо доносится: «По местам!» Дворец окружен. Издали слышен церковный звон. Из церкви возвращается губернаторская семья со свитой.