Все это было очень-очень неприятно: так бедно у нас в деревне никто не жил.
– А сами вы разве не хотите? – спросил я.
Оторвавшись от мытья котелка, она некоторое время разглядывала меня.
– Я уже поела, еще до тебя, тарелка-то у меня одна осталась, – она чуть улыбнулась, уже без недоверия.
Я сразу понял, что врет. Это было чем-то вроде определения настроения у человека. Каким-то шестым чувством я всегда распознавал фальшь. Уже не знаю в который раз за последние два дня, я вздохнул. Как бы я ни хотел есть, но я не имею права забрать у человека последнее, особенно если он сам готов поделаться. Наверное, я бы так не смог. Дров она и сама могла нарубить…
– Пойду я лучше дома поем, как раз у нас обед скоро.
Она удивленно посмотрела на меня.
– Дома? – повторила она. – И где же ты живешь?
– Да здесь недалеко, чуть ближе к центру.
– И одеваешься в эти тряпки? – насмешливо спросила она. Настроение у нее, кажется, поднялось. Видимо, ей в последнее время не хватало собеседников. И это было странно – такая красивая, общительная вроде бы, а живет одна, без мужа… – Ближе к центру здесь одни богачи живут.
Н-да, раскусили меня.
– Пойду, – угрюмо ответил я, поднимаясь из-за стола.
– И куда? Только не говори, что домой.
– Куда-нибудь да пойду, – ко всему прочему, я был еще и упрям. Нет, ну что она привязалась? Как будто делать больше нечего.
– Значит, так. Сейчас ты сядешь и съешь честно заработанный суп, и чтоб без препирательств.
– А вы? – Несмотря на диетическую внешность, запах от супа шел очень аппетитный. Пришлось еще раз напомнить себе про упрямство.
– А я фигуру берегу.
Тут я сразу замолк. Причиной тому одно из немногих наставлений Ирвина относительно слабого пола. «Ни при каких условиях ни одного слова насчет ее веса». Еще немного помявшись, я все же вернулся за стол и с угрюмым видом подвинул к себе тарелку. Угрюмый вид должен был выражать мой протест, но женщину он чем-то очень развеселил, от чего вид стал еще угрюмее.
Взявшись левой рукой за край тарелки, а правой за ложку, я обнаружил, что, пока мы препирались, бульон успел остыть. Настроения мне это не добавило, я страдальчески поднял глаза к потолку и… резко отдернул от тарелки руку. Я обжегся.
От «холодного» супа шел пар. Краешек тарелки, за который я держался, почернел. Хозяйка смотрела на меня круглыми глазами. В себя она пришла раньше, чем я.
– Ты маг? – спросила она.
Голос был почти враждебный.
– Нет…
– А это что было?
– Понятия не имею,– честно ответил я.
– Это в первый раз?
– Нет, во второй.
Мы помолчали. Она внимательно меня рассматривала. На всякий случай я решил все же доесть суп.
– Значит, твои родители маги? Ты сбежал из дома? – отношение к магам в народе было, мягко говоря, настороженное… Но она говорила участливо. Хотя самая первая реакция точно была негативной.
– Меня воспитывал дядя… то есть… он мне не дядя, а просто приютил меня, когда я еще был совсем маленький. Он магом точно не был.
– И ты сбежал?
– Нет. – Меня немного покоробило, что она делает акцент на этом слове. Мне было шестнадцать, и ростом я превосходил ее больше чем на голову. Во мне было почти сто восемьдесят сантиметров. Неужели я выгляжу таким ребенком? – Дядя был старый, почти сто двадцать лет.
– Заболел чем-то? – ее голос дрогнул. Надо же, как сочувствует…
– Говорю же – старый был…
– Сто двадцать – это не сто сорок, чтобы умирать просто от старости. А если он еще и ребенка мог воспитывать, – опять она про мой возраст! – то, вероятно, был достаточно крепким… Ой, извини, тебе, наверное, неприятно про это говорить…
– Нормально, – я пожал плечами, – он меня, так сказать, подготовил. Каждый день на тот свет собирался.
На эту тему она больше ничего спрашивать не стала. Видимо, решила, что на самом деле мне все-таки тяжело вспоминать. Может быть, в какой-то степени она и была права… Скорее в малой степени. Я был уверен, что не хочу жить прошлым. А «кое о чем» и вовсе решил никому не рассказывать.
– И откуда ты такой только взялся? – наверное, это был риторический вопрос.
– Я хотел в городе на работу устроиться.
– Устроиться не так-то легко, если никого не знаешь.
Я уже и сам понял.
– Зовут-то тебя, как? – спросила она.
На это я ответить мог.
– Каятан. Можно просто Кай.
– Каятан… никогда не слышала такого имени.
– Дядя сказал, что имя – единственное, что у меня от родителей. Вроде на одеяле было вышито…
– Понятно… а меня Алента зовут, – она немного помолчала, как будто просчитывая про себя какое-то решение. – Хорошо, вот что я тебе скажу, Кай. Идти тебе, насколько я поняла, некуда. Так что, если никаких других идей у тебя нет, ты бы мог пожить здесь какой-то срок – ну, конечно, время от времени выполняя мелкие поручения, вроде той же колки дров. С припасами, как ты уже, наверное, заметил, – она махнула головой в сторону печи, – у меня не густо, но все же крыша над головой.
– Зачем это вам? – не то чтобы я не верил в простую человеческую доброту, но…
– По разным причинам, – кажется, насчет отсутствия собеседников я все-таки угадал. Если поначалу она отделывалась короткими односложными фразами, то теперь, судя по всему, вошла во вкус, – во-первых, мне будет с кем поговорить: после того как умер муж, я… – она оборвалась ненадолго. Продолжила, несколько раз глубоко вздохнув. – Во-вторых, если я сейчас тебя отпущу, у меня сердце будет не на месте. Знать я не буду, но точно буду догадываться, где и как тебе придется ночевать. Ну, и еще… почему бы мне просто не помочь в меру сил хорошему человеку.
Я хмыкнул:
– А почему вы, собственно, решили, что я хороший? Может, я – наоборот, ужасный маньяк, охотящийся за красивыми одинокими женщинами?
Судя по озарившей ее лицо теплой улыбке, комплимент она оценила. А после вдруг весело рассмеялась: видимо, подолгу горевать она не умела.
– А не слишком ли ты еще молодой для маньяка-то? – Опять про возраст! На этот раз я даже немного покраснел. Не то чтобы тут был какой-то намек на мою девственность, но все равно. – А что касается того, почему я так решила, – тут все просто: на меня произвела впечатление твоя попытка отказаться от честно заработанного обеда, хотя от самого одни кожа да кости остались.
Я не знал, как ответить. Наверное, надо было обидеться за «кожу и кости».
– Ну, так что? Останешься?
Не придумав ничего лучше, я кивнул ответ.
Глава 3
1114 г. Термилион. Туалон. Ронн.
30 день 4-го месяца.
Близится полночь
Король Термилиона Ролиан IV сидел за столом в своем рабочем кабинете. В его распоряжении была и великолепная летняя резиденция в дюжине километров от столицы и невероятно дорогое королевское поместье на юго-востоке, но жить он предпочитал в королевском дворце в самом центре Туалона.
Ролиан не любил удаляться из центра своего королевства – только здесь он мог по-настоящему ощущать, что держит бразды правления в своих руках.
Кроме того, дворец Ронн был намного удобнее и с точки зрения безопасности. Комната, в которой в данный момент находился Ролиан, была, пожалуй, самой защищенной во всем Термилионе. По той же причине в комнате не было ни одного окна, но с какими-то неудобствами Ролиан мириться был готов: не зря же он все-таки был королем.
К тому же, сейчас бы окно ему не помогло. Свежий воздух, как и освещение, обеспечивали заклинания, да и увидеть он в нем бы ничего не смог. В Туалоне стемнело несколько часов назад, и даже если бы королю захотелось полюбоваться ночным небом, он бы не стал – слишком было много дел. Ему пришлось почти полностью отказаться от любимых развлечений. Видимо, такова королевская доля…
Ролиан просматривал важный отчет. Один важный отчет из бесконечной, неподъемной груды таких же важных и экстренных. Самым паскудным в этом деле как раз и была важность именно каждого отчета. Ни одним из толстой кипы исписанных мелким почерком листов, плотно покрывающих поверхность шикарного каменного стола, пренебречь было нельзя. И все это Ролиан должен был просмотреть, одобрить, забраковать, переделать или попросту выбросить именно сегодня.