- Выкладывай! Выкладывай про него всё! - вскричал Алик.
- Или твою кражу из учительской, в которой ты так и не был никогда уличен? - Он обращался к Алику, и на этот раз в нем злорадствовал я.
- А вот это точно не нужно! - запротестовал тот.
- Или как с Быдлосом, оба пьяные, прохожих грабили на Цветном?
Меня категорически не устраивал такой мезальянс. Я бы, конечно, предпочел Эйнштейна к себе подмешать. Или, в крайнем случае, братьев Стругацких. И почему затесался меж нами именно этот авантюрист? Привнес свой жуткий житейский опыт с кражами и разбоем. Как бы и меня не наградил своей подлостью.
- Обнаглел этот лошак, - сказал Алик с досадой. - Наше былое себе в голову вбил и возомнил равноправие. Ты всего лишь жалкий плагиат, понял?
Служба в привилегированном учреждении сделала его высокомерным. Однако и Накир состоял из тех же причуд. С примесью моих, впрочем.
- Имей в виду, я еще не всё про тебя высказал, - пригрозил он.
Ощутимо повеяло холодком.
- Если помнишь, четыре года назад, в Киеве... - начал Алик.
- Не стоит это копать. О себя уколешься, - хладнокровно пресёк Накир.
- А в прошлом году, когда взяли ...
- Осторожно. Там тоже ты.
Эмоциогенная ситуация усугублялась. Я бы мог ее разрядить, развести противников по углам, а потом подумал, пусть, интересное приключение получается, может, в запале что-нибудь важное сообщат.
Однако этот борей, переходящий в бурю, пресек Джус. Он вошел и сказал:
- Кончайте дискуссию. Пол, дураки, пятого. Обед стынет.
Я заметил, что к обедам в этом доме относились с почтением. Вот и Джус перенял хозяйскую рачительность насчет кормления и даже в качестве превзошел. Тем не менее, я был немного сердит на него. Такую ссору сорвал.
- Да, и чья там женщина бродит? - спросил он. - Или ничья?
Далее произошел обед, который, несмотря на присутствие новых лиц и в особенности Сусанны, мне не особо запомнился.
Разумеется, такую тему, как собственное убийство, я не мог обойти. Я весь вечер искал случая отбить от стаи и зажать где-нибудь в уголке Алика или Накира. Наконец, один из них, Алик, дал себя ухватить за рукав и припереть к стене в коридоре.
- Расскажи-ка мне, друг любезный, - сказал я, - как вы меня убивали.
- Обыкновенно. - Он вежливо высвободил руку и пригладил рукав. - Всадили по пуле в тело и бросили в воду.
- А трип, микс? Каким образом это происходило?
- Мы как раз обсуждаем. Мы обсуждаем, как удобнее вписать эту информацию в твой мозг. Ведь лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать, тем более от такого трепача, как я, не так ли? А еще лучше - самому пережить.
- И когда состоится кино? - спросил я.
- Пишем сценарий, - сказал он.
Большего ни от него, ни от Накира, я добиться не смог. Я обратился к Гарту, сказав, что опыт микса мне крайне необходим. Для сценария.
- Потом, братец, потом, - отмахнулся он. Последнее время он был чрезвычайно занят, и даже за столом стал реже бывать.
На мой вопрос относительно лазарета сначала выразил недовольство, потом велел Викторовичу мое любопытство удовлетворить.
Однако в подвал, в инкубатор, куда мне хотелось больше всего, Помазок меня не пустил.
- Еще заразу какую-нибудь занесешь, - сказал он. - Я и сам туда редко заглядываю.
Что касается повивальных машин (как он назвал восстановительную аппаратуру), то она была аналогична той, что на Острове. Только анька была миниатюрней, на двенадцать персон. Я обратил внимание на ряд горшков, стоявших в нише над дверью в анимационную. Оказалось, что это урны с прахами предыдущих тел.
- Чьих тел? - спросил я.
- Хозяина, - ответил Викторович.
Всего горшков было пять. Значит, не менее пяти ходок. И тут врал.
Моё расположение к Накиру сильно поколебалось, когда однажды я услышал (случайно), как он говорил Алику:
- Монету... Золотую... Затырил и утаил от друзей.
Я замер, прислушался. Это он на меня наговаривает? Если он о той самой, что ныне при мне, так она медная. Чего доброго, этот Накир захочет проверить, до сих пор ли она в тайничке. Тогда непременно обнаружит следы недавнего вскрытия. Но он тут же успокоил меня.
- А где спрятал - не помню. Хоть ты меня убей
- Ценная вещь? - спросил Алик.
- Ценная конечно. Раритет. Но не в этом дело. Он ведь и нас кинуть может. Он же с детства такой.
Вот гад, возмутился я. Он не мог не знать, каких душевных мук мне это потом стоило. Было такое чувство, будто меня предали. Однако на Алика этот случай из прошлого впечатления не произвел.
- А ты сам - в универе - помнишь? Ну, хорошо, не ты - я...