- Мы всего лишь пытаемся реконструировать событие, - продолжал Мункар. - Человек - существо пытливое, следопыт. Что открыто говорит о слиянии двух понятий: следователь и пытка. Поэтому не обессудь, если ключ к тебе мы будем подбирать с помощью инструментов. Истина, бывает, прячется в дерьме и болоте. Чтоб ее оттуда извлечь, надо поддеть крючком. Недаром ключ и крючок зачастую имеют форму вопроса. Может, знать-то ее не нужно и вредно. Может, стоит удовольствоваться обманом, нас возвышающим и не ковырять дерьмо. А мы ковыряем, ковыряем, пытаем, во имя Хроноса и Харона, познавая ее во всей наготе и невыгоде, доколе все иксы не откроют свое инкогнито. И если надо - с пристрастием и мордобитием.
- Кто не взыскует, тот не отыскивает, - сказал Накир. - Допустим, что вы действительно что-то запамятовали. Но неужели вам самому не хочется разобраться? Я ведь тоже не особенно доверяю этим издевательским текстам, - сказал Накир.
- Которые ты сам и сочинил, - вставил я и осекся. Ибо чуть было не выдал ему про свои догадки о его с Аликом тождестве.
- А может это Павлов тебя завалил, а не коп? - не обратил внимания он на мою реплику и заминку. - Или Петров всех замочил подчистую? Вы уж извините, но задавать наводящие вопросы - наша обязанность. И если ваши права и наши обязанности входят в конфликт, то давайте поищем консенсус.
- Я в них что-то путаться начинаю, - сказал я. - Павлов - это тот, кто... А Петров - это который... В общем, кого нашли живым, с того и спрашивайте.
- Да никого они не нашли, только трупы, - сказала Сусанна. - Все с огнестрелом, за исключением полицейского, которого загнал в трясину пес. Его и доставать не стали.
- Кого? Пса?
- Копа. И убоину утопили там же.
- Это у вас какая по счету версия? Пятая? - спросил я.
- Было гораздо больше сначала. А эту я сама им подкинула. Сочинять так сочинять. Кстати, вы бы по выходе отсюда не устроили мне променад? С эскортом, разумеется. В зону зет, в запредельный секс с вами...
- Можно и в Z. А можно и в Х, и в Y и на любые другие три буквы. Так что, выйди, - сказал Мункар.
На этот раз она вышла. Однако проходя мимо, нагнулась и шепнула мне в самое ухо:
- Не поддавайтесь. Сопротивляйте себя ему.
Странно как-то она выразилась.
- Может и правда у тебя амнезия, кто тебя знает, - продолжал Мункар. - Мне в твою шкуру не влезть. Нынче все что угодно симулировать научились. Справка от твоих терапевтов прилагается, что придает твоей отмазке видимость правдоподобия.
Порывшись в 'Деле ? 117', он вынул несколько измятый листок и протянул Накиру, а уж тот передал мне. Однако это было не заключение 'терапевтов'.
- Не хочешь вместе с нами докопаться до истины - не надо. Разберемся без тебя. Просто подпиши эту бумагу и всё.
'Я, такой-то ... осознав и раскаявшись... во избежание дальнейших конфликтов... обязуюсь... вся степень ответственности...' и пр. Подписка о прекращении деятельности, отречение от призвания, мне его уже неоднократно подсовывали не менее ушлые инспектора. Очевидно, этот формальный жест входит в утвержденный порядок следствия. Подмахнуть такое можно только с преогромного перепугу. Подписать - значит прямо признать, что эта деятельность все же была. Кроме того, этой подпиской себя по рукам и ногам свяжешь. Каждый шаг шахом покажется.
- Преследовать не будем, закрываем дело прямо сейчас, но в случае рецидивов ответишь сразу за все.
До сих пор против меня не было прямых свидетельств. Перф, постановка выхода в потусвет - занятие укромное, не такое шумное, как шоу-бизнес, хотя элементы театральности в нём тоже присутствуют. Доказать наличие криминала удается далеко не всегда. Покойные, они же заказчики, непременно все отрицают. Ибо претензии автоматически предъявляются и к ним. Зачисткой места события у меня обычно Джус занимается. Я ему иногда помогаю, если, конечно, контрактом не оговаривается сопровождение. По воскрешении меня, как правило, доставляли в депо и допрашивали. Не по поводу моих клиентов - ибо Джус делал так, что увязать их смерть и мою в одно дело было проблематично, а по поводу собственной погибели. Я им рассказывал заранее заготовленную легенду. И даже свидетелями подтверждал.
Я вернул им этот оскорбительный для моей репутации документ неподписанным. Другой дознаватель равнодушно сунул бы его в папку, сочтя формальность исчерпанной. Но эти почему-то обиделись. А Накир сделал такое лицо, будто я ему пощечину закатил.
- Надо же, он отказывается! Он уже привык к этой привычке и не хочет бросать! Что ж, опыт по обмену доверием не удался. Не хотите общаться с нами.
- Для общения нужна общительность, которой нет, - сказал я.