Я был в затруднении. Никаких киберов в качестве экзаменаторов у нас не было. Даже первый компьютер - 'Электроника' - я увидел только в середине восьмидесятых.
- Я помню, - раздался голос за моей спиной.
Я обернулся. Увлеченные воспоминаниями, мы и не заметили, как средь нас очутился третий. Он стоял на пороге, держась за ручку двери. Высокий, статный, с усами. Идентификатор мне подсказал, что это Павлов.
Мы помолчали, глядя на него - во всяком случае, я - почти с неприязнью.
- Ну, как вы? - появилась из-за его плеча Сусанна. Казалось, она искренне мне обрадовалась как доброму знакомому. - А мы - только что. На нас напал ураган, нападал снег. Мы сами чуть не попадали. И почему нельзя парковаться ближе?
- Да какой ураган - так, метелица, - сказал Алик. - Ты, радость моя, погуляй пока.
- Я только поздороваться забежала, - ещё раз улыбнулась Сусанна и исчезла.
- Ну, так ты и есть наш пресловутый гибрид? - обратился Алик к Накиру. Меня он 'узнал', а что касается Накира, то его фанк, повторяю, не фиксировался. - Могли бы тебе обличье интереснее подобрать.
Если Алик и был заинтригован встречей с этим полусобой, то виду не подал. Держался он со своей обычной развязностью.
- Тебя не спросили, - буркнул Накир.
- Тут я промашку дал, не позаботился. Честно говоря, не верил, что ты получишься. Ну-ка, скажи, как я зову про себя Полозкова?
- Помазок, - сказал Накир.
- Точно, - ухмыльнулся Алик, возможно, Викторовичу, который, конечно, теперь узнает об этом прозвище. - А ту девчонку, ради которой я киберу мозги вынес?
- Не вороши этого, не томи свою душу во мне, - шутовски, в стиле Алика, взмолился Накир. - А впрочем, Галей.
- А где у Гали была ее знаменитая родинка?
Накир опять оживился, он столь же охотно пустился в воспоминания с Аликом, как минуту назад со мной. Я еще от умиления не отошёл. Тем не менее, прислушивался со вниманием, одновременно пытаясь усвоить, или хотя бы поставить себе ряд вопросов, такие, как: насколько органично нейронный клубок Торопецкого вплетается в нейронную сеть Павлова? Мы в Накире - психически независимы, или сознание двоится в нем? А если зависимы, то как? Враждебны или дружны? И кто захватчик, кто добыча? Кто в нем превалирует, то есть более эготичен - Алик? Я?
- А как звали нашего пса, помнишь?
- Не-а. Забыл. Дедушка Маразм, знаешь ли.
- Маразм? У меня два раза маразм был. Но породу хоть помнишь?
Это ж опыт двух жизней, в сумме лет двести, я думаю. Наши конфигурации переплелись. Всегда ли он различает, где моё, где Аликово?
- Породу... Да, вспомнил: ризеншнауцер, Шварц.
- Ну что ж, можно сказать, что мы бегло друг друга удостоверили, - сказал Алик.
- Да, ты моя полноправная половина, - согласился Накир.
- Что ж, будем дружить. Как говорил мой повар-француз: пуркуа бы не па? Присоединяйся к нашей дружбе, каюр, - предложил Алик. - Мы ведь теперь повязаны, мы ж с тобой родственники через него. - Он кивнул на Накира: небрежно, пренебрежительно почти. - У меня тут мысль возникла на днях: а что если все базы между собой связать, объединить всё человечество в одно мегасознание? И разумеется, этот сверхразум как-нибудь активировать. Представляешь, что можно замутить при такой соборности? Сколько всего можно объять этой сферой сверхразума? Индивидуальная база, например, твоя или моя, будет всего лишь нейрон этого супермозга.
- И кто в этой метабазе главным будет? - спросил я. Я не стал ему говорить, что такое не только приходило мне в голову, но даже было опубликовано в бытность мою в Силикатном.
- Думаю, что лобные доли, - сказал он. - А точнее - неокортекс. Я непременно тебя в эти доли возьму. Часть баз составят нам мозжечок, ответственный за рефлексы, где плотность нейронов так велика. Часть пустим на строительство ретикулярной формации, мозолистого тела и прочих структур. Лузеры - отравленные, убитые клетки.
- Кстати о лузерах, - сказал я. Что долго так в лазарете торчал?
- Ну, не по своей прихоти, - уклонился Алик. - А тебя, - он обернулся к Накиру, - здесь вытаскивали и воплощали?
Ну конечно! Наверняка у Гартамонова свой лазарет! Иначе как обеспечить секретность того же Накира, не говоря уже о предстоящих нам воплощениях? Я решил, что сегодня же поговорю с ним насчет этого.
- А помнишь твое томление по девчонке из 8-го В? - спросил Накир, который никак не хотел останавливаться
Он же знает всю мою подноготную! Самое сокровенное, камерное! Впору покраснеть и насупиться. Этак недалече до личных обид.
- Давай не будем про это, - сказал я.
Томление имело место. Однако в силу различных причин я предпочел бы про это забыть. И забыл, кажется.
Никак не могу привыкнуть, что я не один. Что меня, если можно так выразиться, уже двое. Вот только Алик на нем повис и мешает ему оставаться всецело мной. В сущности, Накир - это я с плюсом. Если Алика можно плюсом назвать. Скорее, с придурью.