Я спросил: эта местность, дорога к ней - не кажется ли ему знакомой?
- Конечно. Я здесь неоднократно бывал в качестве Алика, - сказал он. - А что?
- А раньше? В моём качестве? Я тут за усадьбой обнаружил заброшенный дом.
- Да, им владел какой-то юрист. То ли адвокат, то ли нотариус, не помню уже. Всё взлёта цен ждал, да так и не дождался, отдал нам, - он так и сказал, "нам", - почти за бесценок.
- Это же Красный Дом! - сказал я. - Ну?
- Да помню я Красный. Отлично помню. Только это разве он?
Мне стало ясно, что у него предыдущее воспоминание об этом доме, моё, вытеснено более поздним, Аликовым. В его сознании тот Красный Дом "перенесен" в другое место.
- А помнишь, как Генка Босой медный крест под полом нашёл, и мы весь Дом перерыли в поисках клада? - спросил он.
Мне тут же пришла на ум затыренная мною деньга. Стало немного стыдно.
- Так и будем воспоминаниями обмениваться? - спросил я. - Или нет промеж нас проблем?
В первое мгновение он растерялся. От резкости моего тона, от внезапного перехода к неприятной теме. Но мне и нужно было задать этот вопрос врасплох.
- Я не мог тебе там открыться, - сухо сказал он.
- Это у нас продолжение дознания?
- Скорее экзамен на соответствие. И на это раз экзаменатор - ты. Предполагается, что я знаю всё, что тебе ведомо - до болотного трипа, по крайней мере. Хотя чтобы досконально сравнить, целая жизнь потребуется. Но я думаю, ты уже понял, что общего в нас много. И если ты под следствием - то и я под следствием. Ты под колпаком - я под колпаком. Может, я каюр не такой хороший как ты. Может вообще не каюр. Случая испытать себя пока не было. У меня нет нарушителя.
Но все мои знания, все мои навыки, конечно, при нём. Вероятно, он может сносно справлять своё, верней, моё ремесло и даже иметь результаты. Я решил, если до перфа дойдет, привлечь его как помощника. Тогда же и выясню, на что он горазд.
- Показания от имени Алика-Лесика ты сочинил? - спросил я.
- Да, я, - сказал он. - А от имени копов - конструкт из сети. Я лишь слегка подкорректировал.
Вероятно, скоро триллеры и детективные истории будут компьютеры сочинять, подумал я. Что дало повод вернуться к библиотеке.
До Силзавода у меня была порядочная, около двух тысяч томов. Куда разбежались после? Том за томом утопали в никуда. Прочие вещи были бесшумно расхищены. Квартиру риэлтеры реализовали с подачи того же Силикатного: деньги-то нужны на исследования. Можно сказать, что на меня и потрачены. Хотя были, конечно, и более богатые и, во всяком случае, добровольные жертвователи. С тех пор я больше не обзаводился собственностью. В вечность нельзя с вещами, я так считал. А оказалось, не только с вещами, но и с усадьбами теперь можно.
Я взял с полки томик Пушкина. Письма, год издания - 1954. Том восьмой из полного собрания сочинений. У меня было такое же. Я открыл наугад. "Буря, кажется, успокоилась; осмеливаюсь выглянуть из моего гнезда. Милый мой Торопецкий, у меня до тебя просьба..." Я проморгался: чёрт, Туманский, конечно. Откуда тут быть Торопецкому?
- А вот был такой Каспар Моравский. Помнишь его? - спросил я.
- Есть у меня соображения на этот счет, - сказал он. - Пока не окончательные. Видишь ли, Алик тоже не все знает. Но он не знает и того, что знаем я и ты. Поэтому эта загадка его не мучает. А нас с тобой мучает. Мучает ведь?
- Да. Ты мне расскажи, что знаешь, а уж вместе мы...
- Ты мне определенно симпатичен, - перебил он. - Но симпатичен и Алик, которому я обязан не менее, чем тебе. А по его понятиям, я должен про Каспара молчать.
- Детский вопрос: кого ты больше любишь, папу или маму? - сказал я.
- Вот именно. Если быть откровенным, я пока не решил.
Значит, Алик знает кое-что про Каспара? Это новость. Такое признание уже многого стоит. Если знает Алик, знает и Гарт - вряд ли без санкции генерала Накир о Каспаре обмолвился.
Накир, чтобы смягчить последнюю реплику, включил позитив.
- А помнишь, - спросил он, - как ты в восьмом классе кибера перепрограммировал, и он вместо того, чтобы экзамен по биологии принимать, начал принимать химию? Троих провалил, прежде чем начальство врубилось.
Я был в затруднении. Никаких киберов в качестве экзаменаторов у нас не было. Даже первый компьютер - "Электроника" - я увидел только в середине восьмидесятых.
- Я помню, - раздался голос за моей спиной.
Я обернулся. Увлеченные воспоминаниями, мы и не заметили, как средь нас очутился третий. Он стоял на пороге, держась за ручку двери. Высокий, статный, с усами. Идентификатор мне подсказал, что это Павлов.