Выбрать главу

   Ночью немного - на пробу - выпало снега. Он клочками еще лежал в колее: со времени снегопада никто в ту сторону не проезжал. Было тихо. Вороний поскок по снегу выглядел, словно шифр заговорщика. Или некая некропись, запечатлевшая то, что только готовилось произойти.

   Путь в глубину болота начинался дамбой, выполненной из песка и шлака. На ней за камышами я и оставил автомобиль.

   Когда-то здесь велись торфоразработки. Дамба разделяла два разных ареала. Если справа все поросло камышом, за которым вода поблескивала, то слева было менее топко, сосны росли, во мху меж стволов и стеблей торчали гнилые сваи.

   Чем дальше вглубь, тем насыпь становилась уже, а растительность по обе стороны принимала однообразный вид с преобладанием камыша и чахлых осин.

   Сучья потрескивали. Справа по ходу что-то попискивало. Где-то вверху дятел стучал. Словно руки кикимор торчали сухие сучья, понизу поросшие мхом. Камыш становился гуще и подступал плотней.

   Дамбу сменила гать из сгнивших бревен, перешедшая в свою очередь в узенькую тропу, по обе стороны от которой, скрытая камышом, разверзалась топь. Тропа подрагивала под ногами, единственным основанием для нее служили переплетения корневищ да метровый слой дерна, а под ним была та же топь. Я двигался как по ковру, настеленному поверх воды. Что за жизнь таилась под ним в темной воде - без тепла, света? На миг мне сделалось жутко, даже озноб по коже прошел.

   И не успели мурашки сойти, как тут же справа я обнаружил движение. Я пригляделся: параллельно тропе, шурша камышами, припадая на ногу и шлепая, словно ластами, по воде, ковылял леший. Он то пропадал, растворяясь в воздухе, то появлялся вновь и особо не настаивал на своей подлинности.

   По устоявшемуся обычаю первым должен был заговорить Нарушитель. Однако он всё шлепал своими ластами, пыхтел, откашливался, но молчал. А когда я окликнул его, он вдруг взмахнул руками-лапами и мгновенно ушел под воду, так ничего и не сказал, однако само его появление в такой ситуации служило предостережением.

   В самом центре урочища было озеро, подпитываемое ключами, из него вытекал ручей и несколько километров спустя становился речкой, мост через которую я миновал час назад. Тропинка кончалось мостками, нависшими над озерцом, край которых опирался на сваи. Справа перильца были сломаны, ошкуренные жерди обросли плесенью. Эти мостки были более позднего происхождения, нежели гать - для комфортной утиной охоты. Кстати меж свай плавал резиновый селезень, оставшийся, вероятно, с сентября.

   Озеро обступали осины, ивы, стояла, как в серебряной чаше, вода, испятнанная опавшей листвой - пейзаж, любезный поэтам и меланхоликам. Будь я не так стар, мудр, то возможно бы и увидал, как снуют над водой тёмные тени, бродят призраки юных дев, закончивших здесь одно из своих существований.

   Тут водились окуни, утки. Осень угнала дичь на юг, но рыба, вероятно, осталась.

   Над водой торчали черные заострённые бревна и двускатная крыша, словно опущенные крылья птицы. Всё это щедро поросло мхом. На крыше бродячим менестрелем расселся ворон, безмятежная птичка Божья. Он негромко прокаркал, увидев меня. Говорили, что под домом раньше был островок, да растаял.

   Относительно этого деревянного замка имелись разные мненья. Считалось, что это когда-то был монастырь с монахами, а после форпост с казаками, потом острог с каторжанами, позднее крепость с разбойниками, а в конце усадьба с безумным барином, который спасался от мира в сердце болот, никого к себе не пускал и сам не ходил никуда из своего ковчега. Часто это затопленное строение так и называли - Ковчег, а иногда - Китеж, в память о граде, что спрятался от непосвященных или врагов, погрузившись в воду. И сейчас в этом ковчеге-китеже другие жильцы - лини да утопленники. И отсюда иначе представлялось болото - словно метафора бытия, развернутая во времени и пространстве. Небо, крытое жестью, проржавело, прогнулось над ним. Было это место не от мира сего. Если где и случаются прорывы мира иного, то здесь.

   Чей-то вопль, испорченный расстояньем (а может, и временем) прервал мои медитации. А скорее, это ребятки увидели мою машину и проявили восторг. Я повернул назад.

   Над камышом, там, где я оставил машину, вился дымок, едва различимый в воздухе, тронутом сумерками. Потом до меня донесся запах дыма, голоса и собачий лай. Как бы мои клиенты болото не подожгли. Я ускорил шаг.

   Ребятки были на месте, попинывали шины моего автомобиля и о чем-то судачили. Мне навстречу выбежал пес, тявкнул разок и вернулся к костру. Присутствие собаки меня удивило. Словно они не умирать собрались, а пса прогулять вышли.