Что-то и впрямь громыхнуло справа по курсу. Возможно, там начиналась гроза.
- Не дрейфь, Андрюша! Как сладко умирать! Гоголь! Предсмертное! Николай Васильевич! Единственный реалист среди наших фантастических толстоевских! Последовательнейший реалист!
Моя голова была уже за бортом.
- Лучше нет красоты, чем упасть с высоты! - кричал Каспар. - Это моя любимая смерть!
Внизу громоздились какие-то камни. Такие полеты летальны для тел.
- Шишли! Мышли! Взяли! Вышли!
Он перевалил меня через борт и вывалился вослед, держа меня за одежду.
- Твою мать...ать...ать! - достигли моих ушей последние вопли пилота, хотя по всем законам акустики не могли, не смели достичь.
Каспар крепко прижался ко мне.
02 ВЫХОД
То ли ветер свистел, то ли я или кто-то рядом вопил, сопровождая наше стремительное паденье. Оно внезапно оборвалось, как будто кто-то меня за ворот поймал. Однако звук не исчез, но характер его изменился, он болтался, как камни в пустой башке, резонируя гулом. Мне удалось уловить в этом гуле какой-то ритм, разложить на привычные звуки, составить в слова.
- Так что, считай, прибыли, - наконец, довольно отчетливо разобрал я. - Добро пожаловать в Потусрань.
И впрямь: воняло. Я почему-то очень боялся открыть глаза. Мне казалось, что подо мной выгребная яма или развороченный скотомогильник, ибо запах был столь тошнотворен, что я еле сдерживал рвотный спазм.
- Простецам царство небесное, а нам - вишь что... Словно сей парадиз обретается возле параши.
Голос все еще доходил до меня как через фильтр, но я уже догадался, что он принадлежит Каспару.
- Ты не стесняйся, осматривайся, - ободрил меня он. - Ничего особо ужасного здесь пока еще нет. Стандартный минимум. Позже бонусами доберем.
Меня еще раз встряхнули, поставили ногами в слякоть, и я, наконец, набрался духу открыть глаза. Надо же было выяснить, что за опору под ногами обрел, убедиться в надежности этой опоры, осмотреть себя на наличие повреждений. Да и любопытно было, как мы с Каспаром выглядим в мире ином. Источник миазмов тоже внушал беспокойство.
Пространство вокруг меня не отличалось разнообразием и походило на вспаханное черноземное поле, раскисшее от дождя. Ни деревца, ни даже былинки. Я стоял в этой холодной грязи по щиколотку. Испарения, исходящие от неё, и являлись источником вони. Впрочем, тело или его видимость было цело. Одежда оказалась испачканной и помятой. Кроме того, я был бос.
Каспар тоже был в своем последнем земном обличье и выглядел не лучше, чем я.
Я, конечно же, был наслышан, что обитание в некросреде предполагает кое-какое общенье. Но это был первый трип, когда мне ассистировали. В предыдущих не с кем было поговорить. Да я и не проникал так далеко ни разу. Последняя ходка закончилась неясным мельтешением возможностей. Но здесь, очевидно, вариантов не предполагалось.
- А что... как? Парашют? - спросил я, с досадой отметив, что не вполне волен в выборе слов. Парашют, конечно, возник по созвучию этого слова с парашей. Очень уж резонирует с ним.
- А мы так, без парашюта, своим летом, - сказал Каспар.
Я попытался обуздать беспорядок во мне. С трудом, но сформулировал настоящий вопрос:
- Где я?
- Где мы находимся? Скорее всего, нигде. Впрочем, в данный момент тебя по камням размазывает.
Секунда - свернутый момент времени. Если ее развернуть, может распахнуться вечностью. Здесь, в потусторонности, времени нет. То есть лазарь за мгновение смерти получает столько потусторонних впечатлений, что разобраться с ними, распутать клубок, уходит как раз вечность, если выразить ее в терминальных понятиях. Вполне вероятно, что эта вспышка впечатлений и есть вечность. А может вечность - это некие универсумы существующие параллельно нашему: рай, ад. Впрочем, все это не находит подтверждения в официальных кругах.
- А... а ты?
- И я, и меня.
Пока меня там о камни плющит, виза может сложиться в целый сюжет. Словно мгновение растянулось до бесконечности, а обе формы созерцания - пространство и время - слились в одну.
То ли башка кружилась, то ли черт куражился надо мной, однако мысли мои, описав круг, снова вернулись к парашюту. Но на этот раз от вопроса мне удалось удержаться.
- Я уже мертв? Вышел из тела? То есть... ну да... мертв?
- Вылетел, словно дым в трубу. Словно тобой пёрнули, - подтвердил Каспар. Он даже поморщился от отвращения. - Смерть всмятку - не то, что от пули или ножа.