-Весь кайф как раз в том, что ты возражаешь. Да и вообще в наших с тобой спорах есть особое очарование,– с какой-то ностальгической усмешкой выдал он, что окончательно допекло.
-В том, что касается нас, нет ничего очаровательного, Олег Александрович! – холодно произнесла я, с удовольствием наблюдая, как он мрачнеет. Но этого было ничтожно мало для моей жажды мести. Я бы хотела убивать его словами, на части рвать, как он меня когда-то, чтобы прочувствовал и понял, как это было. Я хотела бы отомстить ему хотя бы малой частью той боли, что он причинил мне, но как бы не скалилась, а там-на самом дне, влюбленная идиотка, словно феникс восставала из пепла с каждым последующим Гладышевским словом. И я знала, что не смогу запереть ее внутри себя, не смогу противостоять ее бешеной тяги к нему. Потому что не научилась, потому что так и не смогла отвыкнуть от мысли, что он может быть моим, потому что, как бы не умирала от боли, а любовь к нему все равно жива. Я одержима этим мужчиной, как дьяволом. А против этого, увы, экзорцизм бессилен.
Гладышев несколько долгих минут молчал, задумавшись о чем-то, а потом перевел взгляд на меня и тяжело вздохнув, сказал:
-Знаешь, Ян, я понял, в чем твоя проблема.
-И в чем же?
- В том, что ты слишком впечатлительна даже для женщины.
-В каком смысле?
-В самом, что ни на есть, прямом! Тебе нравится муссировать события. Вот если разобраться в нашей ситуации, то по сути, не настолько все трагично, как ты это рисуешь. Да, я пытался загнать наши отношения в удобные для себя рамки, но у меня ведь ни черта не получилось. Давай, будем честны сами с собой! Ничего мерзкого и грязного между нами не происходило. Я тебе больше скажу, миллионы пар видятся два раза в неделю, занимаются сексом и общаются в перерывах между ним. И никто не считает это чем-то таким ужасным. Да, если в двух словах, то я приезжал, трахал, давал денег, уезжал. Но если начать утрировать любые отношения, то поверь мне, они все сведутся к сексу и деньгам! Вот только для чего утрировать? Хочешь сказать, ничего хорошего у нас с тобой не было? В жизни не поверю! Чтобы полюбить человека, нужно пережить с ним хотя бы один миг радости. Невозможно любить кого-то, если он бесконечно унижает тебя, причиняет страдания, потому что человек по своей природе эгоистичен. Любовь к мучителю - это душевная болезнь, а не разновидность любви. Нет вообще никаких ее разновидностей, она одна, но не каждый на нее способен. Ты способна, Чайка?- вдруг спросил он в конце своего логично-выстроенного монолога, над которым я всерьез задумалась, несмотря на то, что в душе у меня бушевало негодование и несогласие. Но в тоже время я не знала, что возразить, поэтому смогла лишь задать вопрос:
-А в чем, по-твоему, заключается способность любить?
-В том, что ты готов нарушить границы своего эго ради совместного будущего с человеком, которого любишь, ради его счастья,- ответил он, поражая меня до глубины души. Я никогда не думала, что услышу нечто подобное от него - от мужчины, которого считала первостатейным эгоистом и уж, тем более, что он нарушит эти самые границы своего эго ради меня. Мечтала? Да. Верила? Нет. А сейчас, не знала, что сказать от растерянности, но Гладышев и не ждал от меня ответа. Похоже, настал его черед говорить. И он говорил, впервые настолько откровенно, искренне, что каждое его слово попадало прямо в сердце, и у меня дыхание перехватывало от слез и неверия, что это ОН ТАКОЕ говорит, это ОН впервые настолько раскрывает мне свою душу.
-Вот ты все время удивлялась, как можно быть «таким»,- рассуждал он с горечью, а у меня слезы стояли комом в горле, потому что я уже знала, к чему он ведет, и не ошиблась.
- А ведь ты сама стала такой же и это при том, что тебя жизнь всего-то раз легонечко хлестанула. А меня она столько била, Ян, столько я падал, расшибал лоб, ошибался, оступался и был зол на весь мир, что тебе и не снилось. Но вот теперь ты сама себе ответь, просто ли после случившегося доверится? Просто ли быть открытой, не опасаясь ничего? Сможешь ли ты теперь с места в карьер? – вопрошал он, глядя пристально в мои глаза, наполненные слезами, ибо Гладышев был до боли прав, но в тоже время обида все еще гложила меня, а он продолжал давить на все кнопки, не давая передышки, - Ответь и поставь себя на мое место. Я не оправдываюсь! Просто хочу, чтобы ты попыталась понять и мою позицию. И решила, стоит ли за то, что мне понадобилось время для осознания своей очередной ошибки, спускать всех собак?
-Разве ты бы что-то осознал, не встреться мы на том вечере?- задала я вопрос, который не давал мне покоя.
-Осознал, куда бы я делся?! Но, возможно, было бы слишком поздно.