– Пройти гиюр?! – воскликнул Габриэль, и его глаза расширились до предела.
– Представь себе, – кивнула Дана. – Итальянская княжна решила стать добропорядочной еврейской женой. И взять себе имя Лея.
– Я в шоке! – Габриэль схватился двумя руками за голову и взглянул на деда, но тот невозмутимо тер металлическим ершиком внутреннюю поверхность жаровни.
– Ночью они отплыли с Крита и сегодня к пяти часам вечера должны пришвартоваться в порту Ашдода[4], – продолжила Дана. – Там их уже будут ждать машины, и в районе шести они будут здесь.
– Здесь? – почти выкрикнул Габриэль. – Они приедут к нам?
– А куда же еще? – Дана развела руками. Ее явно забавляло искреннее удивление Габриэля. – Они хотят поздравить Алину с днем рождения.
– Это для них ты просила поставить дополнительный стол? – сообразил Габриэль.
– Конечно, – кивнула Дана. – Сегодняшний вечер они проведут у нас. Завтра поедут в раввинат, выяснять, какие документы нужны для прохождения гиюра. Послезавтра отплывут в Рим. Там молодые распишутся.
– То есть заключат еще и гражданский брак? – уточнил Габриэль.
– Конечно. В Риме будет небольшая свадьба. Только для своих. После этого они вернутся в Израиль и начнут свою семейную жизнь. А когда закончится процесс гиюра, будет гигантская свадьба в Иерусалиме.
– Действительно обширные планы! – восхитился Габриэль.
– Обширные, – согласилась Дана. – А нас с Алиной пригласили принять в них участие. Мы послезавтра отплываем с ними в Рим и примем участие в церемонии бракосочетания в тамошнем муниципалитете. Ну и в свадебном торжестве вместе с близкими родственниками и друзьями с итальянской стороны.
– Мы поплывем на яхте? – обрадовалась Алина и тут же надулась. – Почему ты мне об этом не рассказала раньше?
– Потому что я не была уверена, что смогу поехать, – Дана обняла дочь. – Было много работы. Но в конце концов Даммер меня отпустил.
Старый Хельмут выпрямился, повесил ершик на крюк и обдал очищенную жаровню водой из шланга.
– Сколько человек приедет к нам сегодня?
Дана пожала плечами.
– Мои родители, родители Миши…
– Их мы считали в числе гостей. И Мишу тоже считали, – сказал Хельмут. – Ты посчитай непредвиденных гостей.
– Невеста Миши, ее родной брат и бабушка. – Дана загнула три пальца. – Заместитель Миши с женой. Помощник Миши. Тоже с женой. Кроме того, они привезут капитана яхты и его помощника.
Дана взглянула на загнутые пальцы и подвела итог:
– Девять человек. Миша, конечно, сядет за один стол не с родителями, а со своей невестой. Так что десять.
– Как раз дополнительный стол. – Хельмут протер руки полотенцем и опустил рукава рубахи. – Всем хватит места.
– Всех посадим за один стол? – забеспокоился Габриэль. – Может быть, этим итальянским князьям и княгиням нужен отдельный стол?
– Перебьются, – отрезала Дана. – Они не у себя во дворце. Посидят с простыми смертными.
Она взглянула на Габриэля.
– А что это ты так разволновался?
Габриэль всплеснул руками.
– Князья и княгини все-таки… – Он взглянул на деда. – Надо будет мне вечером повязать галстук?
Старый Хельмут равнодушно пожал плечами.
– В мою честь ты галстук никогда не повязывал, – возмутилась Дана. – А в честь каких-то итальянских князей…
– Как не повязывал? – возмутился Габриэль. – А на свадьбе?
– Когда это было! – Дана небрежно махнула рукой, подхватила под руку дочь и бывшего мужа, и они пошли к дому. Старый Хельмут шел за ними, лукаво улыбаясь и вытирая мокрые руки большим полотенцем.
2
– Браво, Живко, браво! Это было потрясающе вкусно! Спасибо вам!
С этими словами владелец яхты «Мария» Миша Орлов поднялся из-за стола и зааплодировал вошедшему в кают-компанию человеку в высоком поварском колпаке и белоснежном фартуке до пола. Миша даже не обернулся, чтобы взглядом или кивком головы призвать других пассажиров поддержать его порыв. Как всякий состоятельный человек, он был уверен в своей власти над другими и не сомневался, что сидевшие за его спиной не осмелятся оставить его в одиночестве. И действительно, пассажиры яхты, сидящие за столиками, один за другим поднялись со своих мест и тоже зааплодировали.
Кок Живко Тодоров, внесший в кают-компанию поднос с вазочками, на которых высились красно-белые кремовые башенки, украшенные нежно-зелеными марципановыми листьями, покраснел от удовольствия. Он поспешно поставил поднос на стойку и церемонно поклонился, прижимая к груди правую руку, а левой поддерживая колыхающийся и готовый рухнуть колпак.