«Русская армия… прикрывала свое отступление частой цепью стрелков, составленной из казаков, калмыков и башкир. Последние были вооружены луками и стрелами, свист которых был для нас нов, и ранили нескольких из наших стрелков. Шея лошади капитана Депену, из моего полка, была пронзена под гривой одной из этих стрел, имевших приблизительно четыре фута в длину. Мы убили нескольких башкир, и я никогда не видал более безобразной расы людей».
Начальный период наполеоновского Русского похода не сразу убедил императора французов, плеяду его блистательных маршалов и в первую очередь маршала Иоахима Мюрата в том, что их тактика ведения войны против казачьей конницы успеха не имела. Если посмотреть на события июня, июля и августа 1812 года, то вырисовывается, с одной стороны, любопытная, с другой стороны – правдивая картина. Великая армия почти всегда выставляла против иррегулярной конницы армии России свою легкую кавалерию в лице улан, гусар, конных егерей, шеволежеров (легких конников) и шеволежеров-пикинеров. Так маршалы империи желали уравнять шансы своих легкоконных дивизий и бригад с отрядами казачьей конницы и, прежде всего, с платовским летучим корпусом.
В Великой армии легкая кавалерия составляла значительную силу, хотя численно и уступала тяжелой кавалерии (карабинеры, кирасиры, драгуны). Ее основой являлись французские полки: 6 гусарских, 17 конно-егерских и 9 шеволежерских-пикинерных. К ним следует добавить три полка гвардейской кавалерии: один конно-егерский и два шеволежер-пикинеров.
Не менее многочисленной была легкая кавалерия иностранных контингентов наполеоновской армии. Она состояла из 14 гусарских полков (2 польских, 2 вестфальских, один саксонский, один баденский, 4 прусских и 4 австрийских), 14 шеволежерских (6 баварских, 3 саксонских, 2 вюртембергских, 2 австрийских и один гессенский), 12 уланских полков (10 польских, один прусский и один бергский), 7 конно-егерских полков (3 польских, 2 итальянских и 2 вюртембергских) и 2 шеволежерских пикинерных полков (саксонский и вестфальский).
В ходе Отечественной войны наполеоновское командование начало на территории России формирование еще двух полков легкой кавалерии – литовского шеволежерского пикинерного (преимущественно из поляков, проживавших в Литве) и из литовских татар. Но закончить их полное формирование французской администрации не удалось. Эти два полка должны были войти в состав Императорской гвардии.
В русской армии на начало Отечественной войны русская легкая регулярная кавалерия состояла из 11 гусарских и 5 уланских полков (они состояли из двух батальонов по пять эскадронов в каждом). Основу же легкой конницы России составляли иррегулярные полки: казачьи и национальных формирований, а также конные полки ополчения, носившие названия казачьих.
Наполеоновские маршалы и генералитет Великой армии довольно быстро привыкли к прозе Русского похода императора Наполеона Бонапарта. Куда бы ни шли французские войска в преобладающих силах, впереди них всегда маячили казаки – одиночными дозорными, легкоконными разъездами силой до сотни всадников, а то и целыми полками. Один из участников вторжения вспоминал: «С самого начала кампании солдаты дивизии Клаперада еще не видели никакого врага, кроме нескольких казачьих отрядов, показывавшихся на горизонте».
Для наступавшей в глубь России наполеоновской Великой армии сложилась парадоксальная ситуация в отличие от войн в Европе, будь то в Испании или Австрии, в германских государствах или Голландии. Ни один французский квалерийский разъезд не мог безнаказанно осмотреть попавшуюся по пути и оставленную жителями деревню у Смоленской дороги. Не мог приблизиться вплотную к походному стану русской армии. Французам постоянно приходилось быть начеку, чтобы не стать добычей казаков или, как их продолжал насмешливо называть Наполеон, «степных ос».
Отступление для казачьей конницы, привычной к походным тяготам, выдалось по родной земле тягостным и тяжелым. Если походные невзгоды были привычны людям степных краев, то бедствия войны на Смоленщине и в других губерниях России виделось платовскому поколению впервые.
Страдали не только люди, но и лошади, которые, будучи полуголодными, вынуждены были совершать длительные, утомительные переходы без положенного на то в мирное время «роздыха». Лето 1812 года в западных губерниях России выдалось жаркое и сухое. Казаки-донцы шли арьергардом за отступавшей армией, шли по обобранному пехотными солдатами пути. Крестьяне, выполняя указания местной администрации и не желая, чтобы их достояние досталось недругам, жгли свои избы, уничтожали запасы хлеба и фуража (или прятали их в лесах и в земле). Целые деревни и села со скарбом и скотом уходили от войны подальше в леса.