Под влиянием этих чуждых начал начинают проникать в станичный суд и формализм, и ремесленное отношение к делу. Судя по словам г. Тимощенкова, в этом виноваты отчасти и мировые судьи. Названный автор, в своей статье Общественный быт и народные обычаи Казанской станицы, говорит о них следующее: «сначала граждане нисколько не замечали разницы между прежним судом и новым, но потом, когда в станице была открыта камера мирового судьи, положение дела изменилось; многие старинные обычаи и правила при этом не только перестали быть законом, но даже подверглись преследованию, и станичный суд был парализован, потерял всякую силу и значение. Не имея на все точного указания, суд из боязни ответственности за превышение власти, стал принимать к своему разбору только гражданские споры и тяжбы. Из преступлений же он считает маловажными и подлежащими его разбирательству только какие-либо проступки против дисциплины или трезвости (непослушание и пьянство). Воровство же, например, он не примет к разбору, хотя бы оно было учинено на одну только копейку».
Сказанное здесь о Казанском станичном суде можно всецело применить и к другим станичным судам, хотя не везде, конечно, мировой судья имеет такое ощутительное влияние.
Итак, вот в каком положении находится теперь станичный суд. Новая, чуждая струя врывается в эту сферу жизни и разрушает в ней все старое. Прежние устои расшатаны и вскоре должны совсем исчезнуть. Двойственность и неопределенность права, сложность и запутанность отношений между обычаем и законом действуют деморализующим образом и на судей, и на население. Сознание и чувство независимости попирается жестоким образом при соприкосновении с официальным, административным миром. Чувствуя свою немощь перед внушительным «Сводом», судьи стараются решать дела так, чтоб была «середка на половине», «грех пополам», и хотя при этом ссылаются на какую-нибудь статью закона, но в законе видят не защиту и охрану, а только опеку, которой надо уступать. Сознательное и независимое пользование обычаем теперь уже встретить трудно. А в недалеком будущем казачий станичный суд ждет, по всем вероятностям, еще большее подчинение административной опеке и, следовательно, полное уничтожение его самостоятельности и самобытности.
Ф. Крюков