— Поговорим об этом после обеда. Я встревожен ситуацией на Кавказе. Конрад много хвалился. Но плохо понимает общее стратегическое положение. Возрастающее сопротивление русских, я уверен, недолговечно. Им позволяет пока держаться фактор пространства. Помните, за ужином мы обсуждали записки Коленкура? Наполеон недоучёл это. И многие наши генералы, слабые головы, тоже хотят ограничиться полумерами, войной на изматывание. И меня пытаются втянуть в свою авантюру! — Фюрер снова ожесточился, сжал кулаки. — Нам нельзя медлить! Прорыв к бакинской нефти должен быть осуществлён до наступления зимы. Иначе Сталин попытается повторить большевистское наступление 1920-го года через Средний Дон на Ростов… Я это предвижу. Я знаю, чего это будет нам стоить! Любые жертвы допустимы для достижения Кавказа! А эти болваны, законченные тупицы, полезли на гору! Кто их туда посылал?! Зачем? Они заслуживают военного трибунала! Нельзя играть судьбой и будущим Германии!.. Геббельс показывал мне карту, подготовленную к третьей годовщине войны. Нам принадлежит почти всё европейское пространство. А Лист споткнулся на тропке, ведущей в Азию. Я этого не потерплю!
Затем фюрер продолжил совещание в узком составе, с высшим генералитетом, а я и другие офицеры покинули штабной барак. Час, проведённый рядом с Адольфом Гитлером, не забудется никогда. Даже на расстоянии чувствуется его всепоглощающая энергия! Не повиноваться фюреру просто немыслимо. Я восхищаюсь генералом Йодлем, который глубоко понимает идеи фюрера и привносит свои тонкие дополнения, штрихи в разработку операций.
От Рихарда письмо. Чувствую себя отлично. Изводит лишь жара. Где-то читал, что у славян были, как и у нордов, языческие боги… Эти предрусские поклонялись огню. Почему — можно понять…
Ставка «Вервольф». 17 сентября 1942 г.
На Кавказском фронте обстановка практически не меняется. Как и требует фюрер, войска 17-й армии ведут наступление на Туапсе, хотя после взятия Новороссийска на этом направлении сопротивление Красной Армии значительно возросло. Пока не удаётся прорыв и через перевалы Главного Кавказского хребта. На моздокско-грозненском направлении, у Эльхотово, русские не позволяют прорваться танкам Клейста, применяя реактивные снаряды.
Фюрер несколько подавлен. После отставки Листа и нашей неудачной поездки с шефом, генералом Йодлем, в Сталино он не приглашает к обеду ни Кейтеля, ни Гальдера, ни Йодля. Даже не здоровается. Очевидно, боевые действия на Кавказе затянутся на всю зиму. Фюрер подписал директиву «Принципиальные задачи обороны». В ней указано, что нужно «копать и снова копать, особенно пока грунт ещё мягкий». По заданию шефа имел беседу с группенфюрером СС Арно Шикеданцем, рейхскомиссаром Кавказа, развернувшим энергичную работу на занятых нами землях».
16
Земля — голубоватая капелька во Вселенной — едва мерцала среди звёздных миров.
Семь дней и ночей возносился Дончур к Приюту Светоликого. И стал на зелёную, пружинистую твердь.
Случилось так, что в это же время с Земли переселилось в Царствие Светлое множество душ ратников, и славянских, и иноплеменных; явился домовой Игнис, охранитель бюргерского рода. Он был таким же огнещанином, как и Дончур, и столь же древен; и не меньше встревожен участью своих домочадцев, живших в Тюрингии.
Бирюзовый свет неоглядно струился вокруг. Проблескивали в нём огоньки — души людские, простившиеся с земной юдолью и обретшие вечное умиротворение.
Светоликий, который именовался славянами Сварог, арийцами — Один, на самом деле, был единственен. Всевышней волей своей соединял и дух каждого, и народы, и космическую беспредельность.
И предстали домовые, Дончур и Игнис, пред его дворцом, тем самым, который немцы знали как Валгалле, а славяне называли Солнечным; и ждали, пока пригласят их.
Вошедши во дворец, узрели они печальное чело Светоликого и его пристальные очи. Несказанная благодать и сила исцеляющая исходили от Пастыря. Огнещане поведали о том, что мучило их, и умоляли помочь. Речь Вседержителя была ясна и одинаково понятна и Дончуру, и Игнису, ибо души их, исполненные добрых намерений, обрели способность постичь истину…
И покинули огнещане дворец Светоликого. И убедились, что простого объяснения происходящему нет.
Не по воле одного или нескольких человек столкнулись народы. В недрах душ, в зле, таящемся в каждом из живущих, тлеют искры, из которых разгорается военный пожар. Война не есть вражда и ненависть, а лишь воплощение их. Кучка властителей в обеих странах дала выход всему тёмному и дикому. Заразила людей ложью, что счастья можно достичь насилием. Возвеличив себя, нечестивцы на гибель обрекли свои народы, видя в них лишь стадо покорных. В обоих государствах возобладала сила подавляющая; жизнь окаменела в мёртвом однообразии и неподвижности, подчинённая диктаторам. И всегда, коль скоро это случается, иная, разрушающая сила взрывает общество! В Германии раскрутился маховик вражды. И теперь немец, одурманенный жаждой наживы, стремился убить русского, чтобы быть богатым и счастливым. Русский же, защищаясь, вынужден отвечать тем же. Ненависть достигла крайнего проявления! Однако в смертоносном огне она, независимо от чего бы то ни было, переплавлялась в свою противоположность — жалость и любовь. Именно это властители вытравливали из душ народов. Круг смыкался…