12. Все граждане равны перед судом. Смертная казнь остаётся в силе, но применяется только в случаях тягчайших государственных преступлений.
Спору нет.
13. За рабочими сохраняются все политико-экономические завоевания революции в области нормировки труда, свободы рабочих союзов, собраний и стачек, за исключением насильственной национализации предприятий и рабочего контроля, ведущего к гибели отечественную промышленность.
Согласен, но и над рабочими нужен контроль, а профсоюзы и хозяева предприятий, этого сделать не смогут. Впрочем, рабочие тоже не глупцы, со временем сами все поймут, а пока, они против нас.
14. Генерал Корнилов признаёт за отдельными народностями, входящими в состав России, право на широкую местную автономию, при условии, однако, сохранения государственного единства. Польша, Украина и Финляндия, образовавшиеся в отдельные национально-государственные единицы, должны быть широко поддержаны правительством России в их стремлениях к государственному возрождению, дабы этим ещё более спаять вечный и несокрушимый союз братских народов.
Еще один верный пункт, но это уступка демократам, а монархисты и сторонники Единой-Неделимой, на него за это озлятся.
Программа Лавра Георгиевича была прочитана, и долго я над ней думал. Чувствуется, что генерал за Отечество душой болеет, вот только определиться не может, кто он, будущий диктатор, буревестник свободы или монархист. Всем хочет уступку сделать, а в итоге, тем же самым большевикам ничего противопоставить не может. Его программа неплоха, но это только программа, а людей, которые ее в народ продвигают, пока нет.
Другое дело большевики, которые имеют Идею, ради которой готовы равнять с землей города, лить кровь и уничтожать всех, кто только выступит против них. Сейчас вокруг нас развалины государства, и со своей программой, Корнилов попытается наладить жизнь на основе старых систем и склеить осколки империи, а большевики, напротив, строят свою систему, и именно поэтому, в данный момент они сильней всех своих противников.
По-хорошему, если бы я думал о собственном благополучии, то перешел бы на сторону красных, но жизнь моя лежит несколько в иной плоскости, и мой путь определен от рождения. Пока, я всего лишь самый обычный подъесаул, который чувствует всю неправильность происходящих событий, понимает, что вскоре ожидает страну, в которой он родился и рос, но ничего изменить не может. Однако завтра я выберусь в мир, где вершатся большие дела, и получится ли у меня вернуться домой, не знаю.
Так, размышляя за жизнь, я и заснул, а поутру, чуть только свет, мы с братом Яковом, заседлав своих коней и, взяв заводных, тронулись в путь. Сначала мы направимся в сторону Новопокровской, от нее повернем прямиком на север, выйдем к Егорлыкской, а там уже и до Новочеркасска недалеко.
Глава 4 Новочеркасск. Январь 1918.
В столицу Войска Донского мы добрались без особых приключений, конечно, если не считать таковым то, что в двадцати верстах от родной станицы, нас с Яковом догнал неугомонный Мишка, которой решил, что дома он сидеть не может, а должен побороться за правду и свободу. Какую правду, и какую свободу, его не волновало, он усвоил, что большевики зло и хотят отобрать у казаков их земли, а как, почему и отчего, он не задумывался. Отсылать младшего Черноморца домой было бесполезно, он упрямец, такой же, как и мы, и даже если его прогнать, то он все равно поступит так, как решил и отправится в Новочеркасск, а потому, дальнейший свой путь мы продолжили втроем.
Спустя несколько дней, обходя станицы и железнодорожные станции, мы были на окраинах Новочеркасска. Нас остановил казачий дозор и, узнав о цели нашего визита, без всякой проверки и сопровождения, пропустил в город. Нам с Яковом это говорило о многом, и в первую очередь о том, что охрана столицы находится на очень низком уровне. Проехались по городу, у одного из патрулей, трех пластунов и прихрамывающего пожилого урядника, узнали, где сейчас находится ставка атамана Каледина, и прямиком направились в Войсковой штаб.
В резиденции Войскового атамана нас, разумеется, никто не ждал, но, по крайней мере, здесь был некий порядок, стоял караул и присутствовал дежурный офицер, который сообщил, что Алексея Максимовича нет, но он может вызвать его адъютанта. В тот момент нам было без разницы кого увидеть и, дождавшись атаманского адъютанта, средних лет есаула, мы передали ему письмо, которое так стремился доставить по назначению штабс-капитан Артемьев, назвали свои фамилии, и вышли на улицу.