- А Шкуро, он в курсе?
- По сути, это его план, а не мой, - не стал юлить Константин Константинович, - и наступление Шкуро будет направлено не на восточную или южную группировку врага, а на западную, которая базируется своими основными силами на Кривомузгинскую. Враг станет держаться за Тингуту, а там ему будут противостоять только бронепоезда и небольшие конные соединения. Вопросы?
- Да. Кто командует Корниловской дивизией?
- Полковник Кутепов, который оставил Деникина, вернулся из Новороссийска и вновь принял командование Корниловским полком. Этот поступок оценили, и корниловцы первыми из добровольцев были развернуты в дивизию.
С места привстал Жебрак-Русакевич:
- Есть опасение, что красные могут заметить уход наших самых лучших и боевых частей с линии обороны, и если так случится, то они быстро сориентируются и начнут новый натиск на Царицын, который ополченцы и полки бывших "исправленцев" могут не выдержать.
- Будем надеяться на Бога и удачу, - ответил Мамантов, - а так же бронепоезда Демушкина, артиллерию и наших агитаторов, которые с утра пройдут по окопам и объяснят бойцам, что это их последний бой в осаде.
- Какие силы против нас на северном направлении? - теперь вопрос задал я.
Мамантов заглянул в небольшой блокнот, куда, насколько я знал, он записывал самые свежие разведданные, и ответил:
- После ухода Коммунистической и Стальной дивизии, два полка интернационалистов, полк китайцев, Камышинская, Курская, Тамбовская и Саратовская красногвардейские дивизии при тридцати пяти-сорока пулеметах, двадцати пяти полевых орудиях и шести, так нам досаждающих, восьмидюймовых гаубицах "Виккерса". Кроме того, у них имеется два аэроплана и два бронепоезда. Однако опасаться их не стоит, бронепоезда после столкновения с комендорами вашего "Кавкая", до сих пор стоят на станции Качалино и ремонтируются, а аэропланы доставлены без некоторых запчастей и к взлету пока не готовы.
На этом военный совет был окончен, а следующим днем, началось то, что потом назовут "Царицынским побоищем". В три часа утра, молча, без всякой артподготовки и без поддержки пулеметов, поредевшие полки Дроздовского и мой пластунский батальон перешли в наступление, и тактика Михаила Гордеевича была неизменна, все силы в кулак и стремительный прорыв вражеской обороны на одном небольшом участке. Наши саперы ножницами по металлу в считанные минуты перекусили проволочные заграждения, и не успели красные прочухаться и подняться по тревоге, как бой шел уже на их позициях. Затем, дроздовцы двинулись дальше, занимать Ерзовку, а во вражеских окопах остались пластуны и учинили на позициях вражеской Саратовской дивизии такую резню, что потом даже многое повидавшие в своей жизни санитары бледнели.
В шесть утра, казачья конница перешла линию фронта, разлилась широким полноводным потоком по привольной степи и разделилась на две части. Власов с гундоровцами, баклановцами, екатеринодарцами и запорожцами идет вдоль Волги, а я со своими двумя полками, забираю влево и обхожу вражескую группировку по флангу.
С передовой сотней я впереди. За мной полки Зеленина и Шахова. Мы готовы рубить и кромсать, резать и крошить тех гадов, которые два месяца осаждали нас в Царицыне. Вперед! Без остановки! Без сомнений! Без колебаний и всякой жалости к противнику!
Проносимся около трех верст, и вот он, первый наш сегодняшний бой и первые наши жертвы, двигающиеся по пыльной дороге орудийные упряжки с четырьмя тяжелыми гаубицами. Охрана небольшая, всего рота стрелков из китайских наемников. Винтовочная трескотня, краснокитайцы пытаются отстреливаться и пара казаков падает с лошадей, но остальные, волной накрывают дорогу и этот небольшой вражеский отряд. Всадники проносятся через него и двигаются дальше. Позади живых нет, только трупы, и начало сражения можно считать удачным.
Вместе с охранной полусотней оттягиваюсь в центр полкового строя, и вперед высылаются дозоры. В версте от нас небольшой хутор, там стоят интернационалисты и вспомогательные подразделения большевиков. Разворачиваемся в лаву и, совершенно неожиданно для красногадов, сверкая сотнями обнаженных клинков, сквозь огонь в последний момент заговорившего пулемета, берем хутор сходу, и никого не жалеем, поскольку сегодня нам не до жалости и пока нам пленные не нужны.
На этот хутор, названия которого я так и не запомнил, уходит час. Снова в седла и по полуденной жаркой степи, продолжаем свою скачку. Часам к трем пополудни, выходим к Пичуженской, в которой уже полным ходом идет бой. Здесь несколько сотен отважных гундоровцев, считающихся одними из лучших воинов Тихого Дона, совместно с одной ротой дроздовцев, дерутся против всей Тамбовской дивизии красных. Наша помощь, как нельзя кстати. Быстрота, натиск, злость и напор моих казаков, без промедления атаковавших коммунаров с тыла, делают свое дело, и к вечеру, толпы красной пехоты, бросающей свое оружие, устремляются к Дубовке. Давайте, драпайте, все равно там уже наша конница, так что найдется, кому вас встретить.