Потом в Лоси — в общежитие. Забросила чемодан… Тут же познакомилась с двумя девчонками — абитуриентками. Ирка — боевая такая — из Кургана, и Оля — рыженькая тихоня из Белгорода. Тихая. В тихом омуте…
—. Все девчонки на медкомиссию, — орет комендантша в коридоре, — без справки никто постельного белья не получит.
— Ну не дискриминация ли? Почему парням во всем такая лафа?
— Ну, мы зато в армию не попадем
— Это ты зря, в «кульке» для девок военная кафедра — на медсестер всех готовят, военнообязанными будем
У гинеколога испытала три минутки стыда. Во-первых… Во-первых — мужик. Нестарый лет сорока. Толстый, мясистый такой с усами. На двери табличка: Лившиц Игорь Моисеевич.
— Аборт недавно делали?
Маринка и так вся напряглась, а тут…
— Я спрашиваю, — давно аборт делали?
— Неделю тому назад, — выдавила из себя Маринка.
— Ну, ну… Смотрите… Вам теперь поберечься надо… Такая маленькая еще.
И писал потом что то в карточке, посапывая в усищи. Прям, как у Сталина.
Господи! Неужели это как-то может повлиять на поступление? Ну кому какое дело? А все равно — страшно. И почему «маленькая»? Что он имел ввиду?
До первого экзамена еще две недели. Ирка с Олей решительно побежали записываться на платные подготовительные, хотя занятия на курсах уже и начались. Маринке денег не жалко — шестьдесят рублей. Папка дал ей двести пятьдесят и обещал еще прислать, если чего. Но просто ей вроде как бы и не надо. Как медалистке — ей только сочинение и специальность сдавать, а историю, русский устный и иностранный — Родина уже простила. За золотую медальку школьную. Не даром Мариночка старалась!
Так что, оборвала лепесточек от объявления «готовлю в ВУЗ по литературе письменной (сочинение) Матвей Аркадьевич» и успокоилась.
А в комнате их пока трое, хотя койка еще одна стоит. Ирка, Оля и Маринка.
У Ирки специальность — баян. Она его с собой из Кургана притащила. Но клятвенно обещала, что играть станет только тогда, когда девчонок в комнате не будет. А Оля, как и Маринка — танцует. И в общежитии класс есть — с палкой и зеркалами. Решили, что будут ходить каждый день по вечерам. А пока… А пока — решили Москву смотреть.
Воскресенье жаркое выдалось. Плюс тридцать два в тени.
Подумали-подумали. И решили на пляж.
В Химки. Так Ирка решила. Она то знает.
Ирка девчонка тертая. Она третий год приезжает поступать. Первый год на медицинский пыталась — мимо! Потом в педагогический на английский язык — тоже мимо денег… Теперь, решила уже чтобы наверняка. И главное, главное, девки, это замуж за москвича и прописаться. Как бы циничным это ни показалось! Ведь можно же и по любви? Неужто нельзя москвича полюбить? Так и поедем на пляж — москвичей ловить!
Да! Ирка опытная. И Москву знает. И вообще — у нее здесь родственники какие то есть. Тетка. Правда, она теперь с мужем в Болгарии. Но ключ от квартиры у Ирки имеется.
Однако, вместо москвичей, девчонки поймали ленинградцев.
Ленинградцев в Москве.
Отец Вани Введенского был из тех недоучившихся консерваторских пианистов, что по причине тяготения к спиртному, пиком своей карьеры почитают сытое место тапера в ресторане. И Ваней то он сына своего назвал в честь американского блюзмена Джона Ли Хукера… Просто Джоном не позволила записать его Ванина мама — Людмила Александровна.
Мама Вани жила с его отцом в так называемом «гражданском браке». Они не были расписаны. И у Вани поэтому была не та фамилия, что у мамы. Она — Людмила Александровна Ковач, а он — Ваня Введенский, по отцу.
А когда Ване было три года, отца сбило машиной. Бабушка частенько приговаривала, что был бы трезвый — так не полез бы под колеса… И Ваня отца своего вообще не помнил. Смотрел на его фотокарточки, что остались у мамы, как на изображения какого то чужого человека… Так, мужчина лет двадцати пяти с тонкими подбритыми усиками. Модный, манерный. И какой то неродной.
Замуж мама так и не вышла. Был у нее постоянный мужчина, но связь свою с ним, она не афишировала. Когда Ваня уже подрос и учился классе в восьмом или девятом, от бабушки он узнал, что мужчина этот — мамин начальник, женатый человек, и что встречаются они у того на даче, и что каждый год одну неделю своего отпуска проводят вместе с мамой на юге. Ваня их за это презирал. Обоих. Но маму в общем любил и жалел. В конце — концов, поступить в институт помог именно мамин кавалер. К концу десятого класса, когда Ваня стал совсем большой, мама уже перестала прятаться, и наконец познакомила сына с Юрием Борисовичем.