Весь этот день провели они вместе, обдумывая и соображая, как лучше устроить дело и объявить о свадьбе, и решили пока все держать в тайне — до откочевки на новое место; только не согласилась Баян-Слу оставить жениха в пастухах и взяла его к себе в личную прислугу, велела одеться в хорошее платье и находиться при ней безотлучно.
Спустя несколько дней вернулся Кодар-Кул из поездки. Крепко не понравилось ему, что Баян выбрала себе в прислужники нового пастуха, не узнал он прежнего Котур-Тази в красивом и статном джигите.
С тех пор Кодар, не смея открыто противиться желаниям Баян-Слу и распоряжаться вопреки ее воле, стал искать предлога обвинить в чем-либо Козы-Корнеша и прогнать его, как человека неблагонадежного, однако Козы-Корпеш держал себя осторожно, никакого повода к обвинению не подавал.
Вскоре аул Баян-Слу перекочевал на новое место. По приезде туда, как обыкновенно, поставили юрты и стали городить загоны для мелкого скота, чтобы загонять его на ночь. Когда понадобилось забивать колья для загонов, оказалось, что Кодар-Кул забыл на прежнем месте свой молот, а была ата колотушка так тяжела, что десять человек не могли ее сдвинуть с места.
Вздумалось Кодару сыграть с Козы-Корпешем злую шутку — послать его за этим молотом, и когда он, не будучи в состоянии его принести, явится е пустыми руками, обвинить его в лени и нерадении; отколотить и прогнать из аула.
Козы-Корпеш Нашел молот, надел ремень, который был у рукоятки, себе на палец и пошел обратно, помахивая молотом, как палочкой… Вдруг ремень оборвался и молот отлетел в сторону, да так далеко, что упал прямо на середину озера Ала-Куль.
Пришлось Козы-Корпешу вернуться в аул с пустыми руками. Рассвирепел тогда Кодар-Кул:
— Ах ты, ленивая собака, несчастный байгуш (Байгуш — нищий, бедняк)! — закричал он. — Тебе и баранов-то пасти нельзя доверить, а не только в прислужниках быть, убирайся вон отсюда, иди откуда пришел, и чтоб ноги твоей не было в ауле.
И бросился Кодар-Кул на Козы-Корпеша с кулаками. Не мог стерпеть Козы-Корпеш такой обиды, гневом загорелись его очи:
— Как ты смеешь называть меня нищим, безымянное отродье, приемыш, — вскричал он в ответ. — Я — Козы-Корпеш, сын знатного Карабая, а Баян-Слу — моя невеста!
И, схватив Кодара за опояску поперек тела, Козы-Корпеш поднял его вверх и бросил на землю.
Чуть не насмерть хлестнулся Кодар-Кул о землю и долгое время лежал без памяти, а когда пришел в себя, то весь народ уже собрался около Козы-Корпеша и Баян-Слу и поздравлял жениха с невестой.
Понял Кодар, что пришел конец всем его надеждам и что ему ничего не остается больше, как собираться и ехать навсегда из аула Баян в горы к своим калмыкам.
— Ну, помни, — сказал Кодар на прощание Баян-Слу. — Так-то ты отблагодарила меня за все мои заботы о тебе и твоем добре! Так-то рассчиталась со мной за мои труды и работы, которые из хитрости заставляла делать меня, чтобы оттянуть время. Не один теперь я приеду к тебе, а подниму на весь ваш род целую волость калмыков, погублю твоего мальчишку-жениха, а тебя силой возьму в жены.
Уехал Кодар-Кул в горы, возмутил калмыков и пошел войной на Козы-Корпеша. А Козы-Корпеш, разыскав своего коня и оружие, собрал со всех аулов джигитов, вооружил их и приготовился к защите.
Недолго пришлось ожидать возвращения Кодара; с несметной силой появился он перед аулами, разъезжая сам впереди на своем богатырском коне Карабаке.
Выехал навстречу ему и Козы-Корпеш, двести отборных джигитов окружили его, ожидая знака к бою. Сам Козы-Корпеш был на рыжем коне, которому и цены не было: все оружие его блестело золотом, в руках было золотое копье с желтым знаменем.
С диким криком бросились калмыки на казахов, но не сробели джигиты и по знаку Козы-Корпеша, как соколы, полетели навстречу врагам. Впереди всех мчался вихрем Козы-Корпеш, направляясь в середину неприятеля, где завидел он врага своего Кодара. Не выдержал Кодар и, опасаясь схватки один на один с Козы-Корпешем, замешался в толпе своих калмыков. Как трава под косой, стали валиться калмыки, поражаемые направо и налево меткими ударами Козы-Корпеша.
Не устояли калмыки против дружного натиска и скоро повернули назад, спасаясь от преследования, а Козы-Корпеш давно опередил всех и все летел вперед, настигая убегающего Кодар-Кула.
Вот уже близко враг… Видит Кодар-Кул, что не уйти ему от Козы-Корпеша, оглянулся он кругом — никого нет; не миновать, значит, схватки один на один. Обратил он назад своего Карабака, и грудь с грудью сшиблись и кони и всадники.
Истомился Козы-Корпеш предыдущей битвой с многочисленными врагами, а Кодар схватил его своими огромными руками и силился повалить с коня. Долго боролись два богатыря, то Кодар одолевает Козы-Корпеша, то Козы-Корпеш берет верх. Наконец изловчился Козы-Корпеш, освободил он правую руку и со всего размаху ударил врага кулаком по голове. Помутилось в глазах у Кодар-Кула от этого удара, и, как подкошенный, рухнул он с коня на землю, а Козы-Корпеш уже спешился и, придавив коленом грудь врага, связал его арканом.
Взмолился Кодар и стал просить пощады, не сжалился Козы-Корпеш, распалилось гневом его сердце. Привязал он врага за ноги к своему стремени и поволок по земле. До самого вечера таскал он Кодара, и стал наконец Кодар просить отпустить его, обещая отказаться от всяких притязаний на Баян-Слу и давая клятву не иметь зла против Козы-Кориеша и ничего не предпринимать против него.
Смилостивился тогда Козы-Корпеш, развязал Кодара и отпустил его на все четыре стороны, обещая со своей стороны не только забыть все зло, но быть с этого времени добрым другом Кодару, если только он сдержит свое слово и откажется от Баян-Слу. Козы-Корпеш возвратил даже Кодару его коня и оружие и разрешил ему вернуться в аул Баян и, не опасаясь никакой вражды, продолжать жить, как и прежде, членом семьи.
Остался Кодар-Кул в ауле, и все пошло, по-видимому, так же, как и раньше. Стали готовиться к свадьбе Козы-Корпеша и Баян-Слу, но не дремал Кодар-Кул, надолго затаил он злобу в сердце и, как только оправился, стал придумывать, как бы извести Козы-Корпеша и завладеть его невестой.
Прежде всего постарался он склонить на свою сторону старую тетку Баян-Слу, сестру покойного Сарыбая, а при содействии ее ему удалось заручиться союзниками и среди других родственников Баян, из которых одних он обольстил лаской и обещаниями, а других — золотом и подарками. Таким образом, более половины родственников вступили в соглашение с Кодар-Кулом и обещали ему свою помощь против Козы-Корпеша. Заручившись союзниками, Кодар опять стал разъезжать по аулам на своем Карабаке и громко кричать, что он не допустит свадьбы, что теперь он не поддастся Козы-Корпешу, а может даже голову его доставить в аул на пике.
Проведала об этом Баян-Слу и скоро убедилась, что почти вся родня готова препятствовать ее свадьбе с Козы-Корпешем. Нужно было придумать что-либо и не допустить схватки между Козы-Корпешем и Кодаром, так как схватка эта могла окончиться общей ссорой и дракой между всеми родственниками… Большинство родни было на стороне» Кодара, и потому победа могла легко оказаться на его стороне. Между тем Козы-Корпеш, узнав о замыслах Кодара, стал готовиться еще раз помериться с ним силой и дал себе клятву на этот раз не пощадить его. Собрав около себя горсть преданных джигитов, Козы-Корпеш в гневе грозил перебить всех сторонников Кодар-Кула, и только ласками и поцелуями удалось Баян-Слу укротить гнев своего друга и упросить его не затевать междоусобного побоища. Баян уговорила Козы-Корпеша удалиться на короткое время в уединенное место Шок-Терек (Шок-Терек — одинокий тополь), около озера Балхаш, сама же решила объявить родне, что жених ее уехал домой, и затем тотчас же отдать распоряжение о перекочевке на новое место, в ту сторону, где находились родственники Козы-Корпеша. Баян-Слу надеялась, что те из родственников, которые стали во враждебное к ней отношение, не пойдут с ней вместе, и она уйдет таким образом только с друзьями, а тогда Козы-Корпеш мог смело явиться к ней, не опасаясь Кодар-Кула, который, оставшись без союзников, смирится и покорится своей участи.