Прошел год. Однажды, будто бы для того, чтобы высказать соболезнование, хан приехал к красавице Менды. После угощения хан начал:
— Когда я посылал своих визирей за самой никчемной травой, за самой никудышной птицей, за самым ничтожным человеком, то твой муж оказался этим Жаманом. Но хотя он был Жаманом, я, покоренный его умом, даже уступил было ему ханский трон. Благодаря своему уму он женился на тебе. Но теперь, видно, зря я понадеялся на него, послав его по одному важному государственному делу. Срок возвращения его прошел. Быть может, такова воля аллаха… Но я не хочу оставить тебя одинокой. Недаром говорят: «Когда умрет старший брат, жена его остается в наследство младшему». Жаман мне был как брат — вот и решил я взять тебя к себе, заботиться о тебе.
— Э-э! — сказала Менды. — Если такова воля аллаха, то ничего не поделаешь! Когда он впервые приехал к вам, мой хан, у вас в руках был драгоценный камень. Этот камень вы, по совету Жамана, разбили. После этого камень стал никчемным. У каждой вещи, хан, есть свое время, в которое она дороже, чем в любой другой час. Тогда я была девушкой, а теперь я подобна рассеченному камню: все равно, служа тебе, я не угожу! Поэтому лучше не трать, хан, времени попусту!
Говорят, что хан, смущенный ответом красавицы Менды, вернулся домой ни с чем.
Хан ушел, Менды кликнула Жамана из ямы.
— Теперь иди к хану и сам отвечай! — сказала она.
Едва хан вернулся во дворец и уселся на троне, как раскрылись двери и, склонясь в приветствии перед своим господином, вошел Жаман. Хан совсем растерялся.
— Ух! — сказал он. — Когда ты вернулся? Ну, рассказывай!
Жаман ответил:
— Рассказ мой короток. После того, как визири проводили меня, один голодный лев стал преследовать меня. Тогда я решил: «Чем идти в Барса-Кельмес, лучше расправиться с этим врагом!» И, вынув из ножен саблю, я сам пошел на льва. Он сначала забрел в мой аул, забрался в мою юрту, а потом выскочил оттуда, если глаза мои не ошибаются, забежал в твой дворец, хан!
Хан не знал, что сказать — то краснел, то бледнел. Наконец он собрался с духом:
— Я виноват перед тобой, Жаман! Я ошибся. Я поддался соблазну, причиной чего были мои визири. Теперь они сделают зло либо тебе, либо мне. Лучше всего ты уезжай куда-нибудь!
Жаман согласился, и хан, навьючив сорок верблюдов драгоценностями, отправил его в страну соседнего хана Акшахана.
Жаман стал жить в стране Акшахана и прослыл там одним из самых уважаемых людей.
Тщетно пытался хан забыть Жамана. Дни шли за днями, но мысль об утерянном друге не давала ему покоя.
Однажды, когда хан отдыхал на кошме, устремив взор на шанрак, к нему вошли сорок визирей.
Хан поднял голову и сказал:
— Враг нагрянул, страна в волнении, гибель близка! Что это значит? Отгадайте. Иначе я вас казню!
Визири посовещались между собой и поехали к Жаману, чтобы тот разгадал слова хана. Жаман, приветливо встретив сорок визирей, выслушал их и сказал:
— Тут ничего мудреного нет. Сейчас я вам все объясню. Вот лежал он у себя в юрте и вспоминал прошедшее. Пока хан лежал, глядя на шанрак, одна из перекладин — кульдреуш (Кульдреуш — перекрестные реечки в потолочном круге юрты) — выпала. Хан решил вас испытать и сказал эти слова, потому что, когда враг разрушает юрту, то начинает это дело с кульдреуша. Вернитесь назад, вставьте выпавшую перекладину на место, и хан будет доволен.
Визири вернулись к хану и говорят:
— Повелитель! Кульдреуш выпал. Разреши его вставить.
Хан рассмеялся.
— Кто это вас научил?
Визири сказали правду.
Тогда хан стал наставлять визирей:
— Хоть он и был Жаманом, зато в трудные минуты, благодаря своей мудрости, помогал нам выйти из беды. Он всегда шел навстречу каждому, готовый помочь советом и делом. Вы же из зависти сделали так, что я расстался с ним. Если бы он теперь не выручил вас советом, все бы вы были казнены. Недаром говорят: «Не рой яму другому — сам в нее попадешь».
Сорок визирей хотели угодить хану, всячески пытаясь развлечь его. Они каждый день устраивали игры и пиры, но ничего не могло развеселить хана. В своей тоске по Жаману он был безутешен.
Однажды в сопровождении сорока визирей хан поехал на охоту. В погоне за зверем на склонах гор они встретили старика, пасшего овец.
Сказав обычное приветствие, хан спросил старика:
— Отец! Сколько лет прошло с тех пор, как вершина этой горы покрылась инеем?
— Наверное, лет двадцать, — ответил старик.
— А сколько времени прошло с тех пор, как подножие этой горы покрыл иней? — спросил хан.
— Лет пятнадцать, — ответил старик.
— А сколько лет прошло с тех пор, как с вершины этой горы течет ручей? — снова спросил хан.
— А этому уже, наверное, лет десять, — ответил старик. Хан задумался на мгновение, а потом спросил еще:
— Отец! Ты из скольких состоишь?
— Ой, светик мой! — ответил старик. — Когда ложусь, нас двое, когда встаю — четверо.
— Дед, — сказал тогда хан. — У меня есть сорок пестрых гусей. Мне нужно, чтобы их перья были выдернуты незаметно, чтобы мясо их было сварено без огня, чтобы их зарезать без крови. Найдется ли такой человек, который мог бы сделать это?
— Найдется! — сказал старик. — Если найдешь такого человека, так он больше сделает.
Хан удовлетворился словами старика, повернул коня и поехал домой. По дороге он сказал визирям:
— Вы слышали, что говорил я и что отвечал мне старик? Так вот, отгадайте, что это все значит! Даю вам одиннадцать месяцев срока. Если не отгадаете, то ни одного не оставлю в живых!
Визири растерялись и опять поехали к Жаману за советом.
— Это дело будет нелегким. Все вы, сорок визирей, осуждены на смерть. Ничего не поделаешь, надо отгадывать! Но я вам помогу. Кажется, я нашел выход. Вы должны оставить одного коня живым, а остальных зарезать. Свою одежду вы должны сжечь и на костре, который из нее получится, сварить мясо одного коня. После этого я сяду на оставшегося живым единственного коня и погоню вас нагими к хану. Если вы не сочтете недостойным это для себя и потом не будете мне мстить, то я заступлюсь за вас перед ханом.
Визири в один голос ответили:
— Ой-ой, господин Жаман! Не будем сердиться! Лишь бы остаться нам живыми. Хан очень сердит на нас!
Дошла до хана весть о том, что едет к нему Жаман. С сорока джигитами выехал хан навстречу Жаману. На полдневное расстояние приказал хан расстелить по степи шелковые ковры, чтобы ноги дорогого Жамана не касались земли. У самой своей юрты приказал хан поставить Жаману белый шатер.
По приезде друга хан забыл про визирей и устроил пир, длившийся тридцать дней и сорок ночей.
Визири начали роптать.
— Наш хан думает только о себе. Он занят только своими заботами и пустяками-загадками!
Услыхав это, Жаман вызвал их во дворец и перед ханом и перед народом сказал им:
— Тот старик, которого встретил на охоте хан, был мудрецом. Хан угадал в нем ум и поэтому обратился к нему в надежде, что он мудрым советом поможет исправить его визирей. Когда хан спросил: «Сколько лет прошло с тех пор, как вершина этой горы покрылась инеем?»— это означало: «Сколько лет прошло с тех пор, как седина появилась в твоих волосах?» Когда хан спросил: «А сколько времени прошло с тех пор, как подножие этой горы покрыл иней?»— это означало: «Сколько лет прошло с тех пор, как борода твоя стала седой?» Когда же хан спросил: «А сколько лет прошло с тех пор, как с вершины этой горы течет ручей?»— это означало: «Сколько лет прошло с тех пор, как текут из твоих глаз старческие слезы?» А то, что хан спросил: «Ты из скольких состоишь?»— означало: «Сколько в твоей семье душ?» А старик ответил: «Когда ложусь, нас двое, когда встаю — четверо». Это означало: «У меня умерла жена, и я женился на женщине, у которой умер муж. Когда мы ложимся спать — нас двое, а днем, когда я нахожусь на пастбище, я думаю о своей покойной жене, а моя жена вспоминает дома о своем покойном муже».