Выслушал Хатымтай гостя и сказал:
— Стоит ли мучиться из-за таких пустяков? Вот кинжал и моя голова. Отруби ее и отнеси хану.
Но вор плакал и твердил:
— Ой, не могу! Никак не могу!
В это время проснулась жена Хатымтая. Узнала она, в чем дело, и посоветовала мужу:
— Лучше сам иди вместе с гостем, и пусть хан тебя казнит.
Вор и Хатымтай вместе поехали к хану. Люди, узнававшие в пути, зачем Хатымтай едет в ханский дворец, седлали коней и ехали вслед.
Хан увидел, как крепко народ любит Хатымтая, и понял, что казнить его нельзя.
Тогда хан сам вышел из юрты и обнял Хатымтая.
С тех пор еще громче запели в степи песню о славном скакуне и его хозяине Хатымтае.
Мудрый Аяз
Давным-давно это было. Жил на земле хан. Звали его Маден.
Хан Маден имел сорок визирей. Однажды он призвал их к себе и сказал:
— Вы отмечены печатью мудрости и осчастливлены высоким положением при моем дворе. Мне угодно дать вам испытание. Найдите самого ничтожного человека из всех живущих на свете, самую никудышную птицу на земле и самую никчемную траву в степи. Даю вам одиннадцать месяцев срока. Если в течение этого времени не исполните моих приказаний — жестокое наказание постигнет вас. Так говорю я, хан Маден!
Коли хан приказал — ничего не поделаешь. И визири, посоветовавшись между собой, отправились искать самого ничтожного человека, самую никудышную птицу, самую никчемную траву.
Долго искали визири. Много испытали они бед и лишений, пока нашли то, за чем послал их хан.
«Самая никчемная трава шенгель: скот отказывается есть ее колючки; когда идешь мимо, она цепляется за одежду и рвет ее. Наверное, это и есть самая никчемная трава в степи», — решили визири и, набрав ее целый вьюк, отправились дальше.
Ехали они, ехали, вдруг смотрят — сидит в кустарнике фазан, небольшая невзрачная птица.
«Это и есть, наверное, самая никудышная птица», — подумали визири.
Они изловили фазана и поехали дальше.
На склоне горы встретили они человека, одетого в лохмотья. Он пас не более десятка овец. Визири стали внимательно разглядывать его: не это ли самый ничтожный человек из всех людей, живущих на земле? Пока визири рассматривали его, человек сам обратился к ним:
— О высокочтимые, что вас так удивляет во мне?
Визири рассказали ему о поручении хана.
— Нам осталось найти самого ничтожного человека, и мы смогли бы тогда смело вернуться домой, — сказали они. — Но мы потеряли надежду найти ничтожного человека, и поэтому душа каждого из нас полна страха. Твой жалкий вид поразил нас, и вот мы стоим и глядим на тебя: не ты ли и есть самый ничтожный человек?
Оборванец ответил:
— Ну что же? Меня зовут Жаман[40]. Должно быть, это я и есть. Ведите меня к хану, и ваше дело будет сделано.
Визири согласились с Жаманом и повезли его во дворец. По дороге Жаман посоветовал визирям выбросить фазана и шенгель-траву, а вместо них взять кара-кога и сороку. Визири потребовали объяснения, но Жаман заявил, что ответит лишь самому хану, и визири сделали, как он советовал.
Когда визири предстали перед ханом, он, посмотрев на Жамана, сказал:
— Человек, которого вы привели, действительно похож на ничтожного. Ничтожнее его уже, наверное, нет никого на свете! Отведите его пока на кухню, пусть повар накормит его похлебкой с хлебом. Завтра я буду с ним говорить.
Увели Жамана на кухню.
— А что касается никчемной травы и никудышной птицы, — продолжал гневно хан, — то вижу я, что вы их отыскать не смогли. Ведь издавна считается никудышной птицей фазан, никчемной травой — шенгель. Незачем было ездить так далеко: кара-кога заполняет все берега моих озер, а сороки живут в любом из моих лесов. И хотя вы это отлично знали, вы все же притащили их сюда!
Визири ответили:
— Хан! Ты прав. Мы действительно взяли сначала шенгель и фазана, по по дороге Жаман сказал нам, что самая никудышная птица — сорока и самая никчемная трава — кара-кога, и посоветовал нам взять именно их.
Задумался хан.
— Э-э! Что-то есть на уме у Жамана. Приведите-ка его сюда.
Жамана привели к хану. Хан посмотрел на Жамана и спросил:
— Откуда тебе известно, что кара-кога самая никчемная трава, а сорока никудышная птица?
Жаман ответил:
— Великий хан! Я стал ничтожным не в старости, а еще смолоду: всю жизнь я работал у чужих людей. Когда я приносил в зимовье шенгель и топил ею очаг, то жар держался в печи до утра, как будто я топил саксаулом. Тогда я понял, что хотя шенгель рвет одежду и скот не ест ее, но все же шенгель полезна человеку. А кара-кога? Когда я бросал ее в огонь, она не горела; когда я пытался раздуть пламя, зола поднималась кверху, а пламя потухало. Тогда я подумал: «Может быть, скот будет есть ее?» Но скот не ел этой травы, отходя от нее прочь. Вот почему я решил, что кара-кога и есть самая никчемная трава.