И она горько заплакала.
— Если это так, — сказал хан, обращаясь к Жаману, — то я менее достоин трона, чем ты, мудрый!
И он сошел с трона, уступив Жаману ханское место.
— Нет, хан! — сказал Жаман. — Я простой человек, и у меня нет желания занять ханский трон. Я удовольствуюсь тем, что буду находиться в твоей тени. Садись же на свой трон, хан Маден!
Хан вернулся на трон и сказал:
— Как же ты узнал, что я сын простого человека?
Тогда Жаман ответил:
— Умен я или глуп, прав ли, виноват, но когда я пришел к тебе, я был твоим гостем. Ты послал меня на кухню и велел накормить похлебкой с хлебом. Ты не назвал ту пищу, которую едят ханы, а назвал ту, которая считается лучшей у народа. В этом проявилась твоя простота, и я догадался, что ты хан не по рождению.
И вся свита хана и все визири хана не переставали удивляться проницательности Жамана.
А хан попрежнему управлял своими подданными. За ум и находчивость хан полюбил Жамана, назначив его своим главным визирем. А остальные сорок ханских визирей впали в немилость.
Однажды, выйдя из дворца, Жаман увидел неподалеку большую белую юрту. Возле юрты толпился народ, ожидая очереди, чтобы войти внутрь. Жаман вернулся во дворец и спросил хана, что это за сборище.
Хан сказал:
— Тут живет один человек: по положению простолюдин, по богатству хан, по имени Вали. У него есть дочь, зовут ее Менды. С пятнадцати лет выбирает она себе жениха и не может выбрать, потому что хочет, чтобы жених превосходил ее умом. Сейчас ей уже тридцать пять, и до сих пор жених не нашелся. Люди, которых ты видал возле юрты, — баи и мурзы, которые хотят победить ее сердце.
Выслушал все это Жаман и подумал: «А ну, пойду-ка я попытаю счастья!»
И вечером, когда народ разошелся по домам, Жаман подошел к белой юрте. К нему вышла стройная молодая девушка. Увидав невзрачного Жамана, она грубо спросила:
— Тебе чего нужно?
— Мое дело не к тебе, — спокойно сказал Жаман. — Мое дело к твоей госпоже. Иди, скажи ей!
Служанка засмеялась и, вернувшись к своей госпоже, сказала:
— Ты хотела, госпожа моя, выбрать себе хорошего мужа, а люди из-за того осмелели без меры: приходит всяк, кому не лень. Вот сейчас пришел такой человек, что на него и смотреть противно, а спрашивает тебя!
Менды улыбнулась.
— Хотя он невзрачен, откуда ты знаешь, кто это? Вот возьми эти вещи и отнеси ему.
Служанка завернула в шелковую скатерть драгоценный камень, оселок и нож и отнесла Жаману. Жаман осмотрел вещи и сказал:
— Пойди к своей госпоже, возьми у нее те предметы, которых тут нехватает, чтобы сделать все так, как она хочет.
— Ой-бой! — сказала служанка, воротясь к своей госпоже. — Жаман просит то, чего недостает.
— Хорошо! — сказала Менды, — Отнеси ему вот и это! — И она указала служанке на молоток и наковальню.
Жаман положил на наковальню оселок и ударом молотка расколол его пополам. Потом он отбил нож от рукоятки и, наконец, превратил драгоценный камень в два осколка. Сделав все это, он собрал осколки, отдал служанке, приказав отнести их девушке.
Увидав разбитые вещи, Менды вскочила.
— Если это не чорт, то это и есть тот, кого я так долго ищу! — воскликнула она. — Зови его сюда!
Обомлевшая служанка не знала, что и думать. Она позвала Жамана; он вошел в юрту, спокойный и медлительный. Говорят, Менды встретила его с почетом.
Раньше к ней приходили сыновья баев, ханов. Всем им посылала Менды те же вещи, что и Жаману. Но они, ничего не поняв, лишь возмущались, говоря: «Разве в моем доме нет ножей! Или в казне нет драгоценных камней? Или, наконец, я не видел простого оселка?» — и уходили недовольные.
В тот же вечер, когда Жаман был у Менды, ее братья держали между собой совет.
— Как же так? — говорили они. — Ей уже тридцать пять лет, она все выбирает себе жениха?! Тут что-то неладно! У нее, наверное, есть тайный дружок. Надо его изловить!
И вот поставили они возле юрты Менды караульных.