Нападение удалось. Здесь казаки в первый раз на виду у Государя показали свое искусство в морском деле, они взяли 2 турецких корабля и большую добычу: 50 тысяч червонцев, 70 пушек, 80 бочек пороха, много разного оружия. Воинский снаряд поступил в казну, а все деньги, сукно и прочую добычу получили казаки. Итак, первой своей победой русский флот обязан участию казаков.
Мало того, под Азовом Царь окончательно убедился, что только морские силы могут дать перевес в борьбе с Турцией. Упорные в защите крепостей, турки робели на море, что казакам было на руку. Если им случалось окружить своими лодками корабль с высокими бортами, на которые трудно залезть, одни рубили их топорами, чтобы ворваться внутрь, другие в это время стреляли вверх или кидали ручные гранаты. Те же отважные мореходы, в числе пяти тысяч, под предводительством Флора Минаева, участвовали в осаде и приступах к Азову. Не смотря на присутствие иностранных инженеров и артиллеристов, которые руководили осадными работами, турки защищали свою крепость с обычным им мужеством; крымские татары, стоявшие за Кагальником, тревожили осажденных в их лагере, не давали им покоя ни днем, ни ночью. А тут, ко всем невзгодам, дожди заливали траншеи, смывали земляные насыпи – туго шла осада, пока 1½ тысяч казаков, донских и малороссийских, не ворвались самовольно в крепость и не заняли двух бастионов. Тогда турки, не ожидая штурма, сдали крепость, а через 3 дня сдался и Лютик, маленькая крепость, вооруженная 30 пушками: она защищала самый северный рукав Дона. Пребывание русского царя в Черкасске и совместное действие казаков под Азовом надолго остались в памяти донцов, сложилась песня, где весь Дон призывается стать на недруга:
Скоро казакам довелось сослужить более важную службу. В самый разгар Шведской войны приехали в Черкасск астраханские люди с какими-то письмами. Атаман на тот же день собрал круг. Когда дьяк сталь читать эти письма, то оказалось, что астраханцы замышляют бунт и просят войско Донское стать вместе с ними за веру христианскую, прислать им вспоможение. Астраханцы жаловались, будто их отлучают от церкви, заставляют брить бороды, носить немецкое платье, поклоняться кумирам; будто их обложили выше меры пошлинами и гоняют на тяжкие работы. Выслушав эти жалобы, круг единогласно постановил: «К такому злому делу не приставать, великому Государю служить верно и неизменно, а за изменников никогда не стоять». Тут же приговорили: лазутчиков, вместе с «прелестными» письмами, немедля отправить в Москву.
И во все городки были посланы войсковые грамоты «с жестоким смертным страхом», чтобы казаки тех городков к астраханским или другим ворам не приставали. После напутственного молебна, атаман Максим Фролов с 2 тысячами конных выступил под Астрахань, прочие городки должны были вырядить: которые половину, которые пятую часть, причем доброконным выезжать на конях, а безконным плыть на судах. Более 10 тысяч казаков собралось тогда под Царициным. Астраханские стрельцы надеялись взять этот город приступом, но казаки их отбили. Мало того, казаки в самом городе разыскивали соумышленников и предавали их казни. По усмирении фельдмаршалом Шереметевым астраханского бунта, Государь щедро наградил войско Донское. В особой грамоте царь писал: «За такую верную службу послать к вам, атаманом и казакам, кроме обыкновенного годового жалованья, 20 тысяч рублей и особо бывшим в Царицыне казакам 1869 рублей.
Для предбудущих же лет, в память верной службы всего войска Донского, пожаловали мы атаманов и казаков честными и знатными войсковыми клейнодами: войсковым атаманам, в знак их управления, серебряный вызолоченый пернач с каменьями, бунчук с яблоками, с доскою и с трубою вызолоченными, знамя большое, писаное на камке золотом. На тех воинских клейнодах подписано, что пожалованы донские казаки за службу их, в вечную и не смертельную память потомкам их. В добавление к этим клейнодам указали мы послать атаманам и казакам шесть знамен камчатных, станичных, писаных золотом и серебром». Будучи потом в Москве, казаки похвалялись, что «они пожалованы и взысканы великим Государем перед другими народами, потому к ним по присланию царского указа о бороде и платье. Носят они платье по древнему обычаю, какое кому нравится; немецкого же платья никто из казаков не носит, да и охоты к нему не имеют. Ну, а если будет на то государево соизволение, то они, казаки, его воле противиться не станут…».