Трудные годы
Императрица Екатерина Вторая в самом начале своего царствования вступилась за наших единоверцев в королевстве Польском. Им худо там жилось, и, когда сам король принял сторону православных, польские паны ополчились на своего государя, объявили его лишенным престола. Конфедераты – так звали недовольных – поклялись истребить русских, с чего и началась война. Франция, из зависти, впутала в эту войну турок, так что в одно время мы имели на руках две войны: одну в Польше, другую – на Дунае.
Воюя с пруссаками, наши войска привыкли встречать армии многочисленные, стройные; здесь же, в Польше, прежде чем встретиться с противником, приходилось подолгу его разыскивать. Конфедераты появлялись везде; их многочисленные конные отряды проходили страну взад и вперед, но как только выступало наше войско, они исчезали. Конфедераты скрывались в лесах, где пропадали надолго, бесследно, чтобы при первом удобном случае появиться у нас в тылу или на фланге. Они находили защиту в обширных лесах своей родины, прикрывались течением рек или большими болотами; кроме того, поляки везде встречали доброжелателей и друзей, которые извещали их о всех передвижениях русских, о численности войск, составе отрядов и т. п. Даже разбитый неприятель успевал снова собраться где-нибудь на другом конце Польши. Это было тем легче, что польская конница имела за собой добрую славу, ее всадники хорошо владели оружием. Война превратилась в набеги, небольшие стычки. В такой войне казакам первое место: кому, как не казакам, выследить, где неприятель скрылся, в каких он силах, куда намерен двинуться! Кто лучше казаков мог пробираться в лесных трущобах или через топкие болота, переплывать реки, гнать разбитого противника, в конец его обессилить?
Хотя между польскими вождями не было согласия, и каждый вел воину, как ему казалось, лучше, но это были люди знатного происхождения, храбрые, в военном деле искусные. Более других отличил себя Казимир Пулавский. Кроткий и обходительный, Казимир Пулавский становился страшен в бою, когда крестил своей саблей или скакал перед строем. Поляки, не знавшие дисциплины, но умевшие повиноваться, слушали его как дети. Соперником Пулавскому явился Суворов. Суворова и Пулавского знала вся Польша, они также знали друг друга и взаимно уважали. Местопребыванием Суворова стал город Люблин, сильный своим замком. В Люблине сходились все главные дороги в крае; здесь Суворов собрал артиллерию, устроил военные склады, магазины; все соседние замки и укрепления он занял своими войсками, и отсюда же, как сокол, глядел на окрестности: едва где-нибудь появлялась партия, как он на нее налетал, сокрушал, после чего или снова возвращался в свое гнездо, или с такою же быстротою переносился на противоположный конец, где показывалась другая банда. Врагов он никогда не считал: нападал на противника вдвое, втрое, впятеро сильнейшего. Его небольшая дружина, в которой всегда находились донцы, готова была за ним в огонь и воду. Это бесстрашные бойцы, сказочные богатыри. При всем том Суворов щадил врага побежденного, был к нему милостив и справедлив.
Бог знает, сколько бы времени продолжалась эта партизанская война, если бы на помощь полякам не явились французы. Король прислал к ним одного полковника, по имени Дюмурье. Он призвал польских вождей действовать единодушно, нанял целый батальон беглых немецких солдат, вооружил крестьян и, таким образом, составил пехоту, которой у поляков раньше не было. С новыми силами поляки начали дружное наступление. По весне 1771 года наши разбросанные отряды очистили перед ними весь край до Вислы, и поляки, подвигаясь вперед, укрепили, между прочим, монастырь Тынец, стоявший на Висле, в 4-х верстах от Кракова, и замок Ландскрону, в Карпатских горах. Суворов получил приказание идти к Кракову. Он взял с собой 5 рот пехоты, 5 эскадронов карабинер и полк казаков, что составляло 1600 человек, при 8 пушках: по пути к нему присоединилось еще 2 тысячи из другого отряда. Суворов вошел в Краков, когда Дюмурье только узнал о его приближении. В деревнях конфедераты спокойно спали, лошади были расседланы, а в это время русские солдаты уже штурмовали крепкие редуты, защищавшие Тынец.