— Мы, — сказал тогда думный дьяк, — здесь в Малороссийском Приказе именем царским тебя оправим и от дела того Анниного совсем отлучим. По наговорам той жон-ки могут позвать в Патриарший Приказ нб тебя, а человека того, что с нею венчался и стал ей мужем, потому что у них обще-духовное дело. А ты заранее призови того человека своего и под страхом великим запрети ему, чтобы, когда его призовут в Патриарший Приказ, тебя в дело не втягивал и ничего о тебе там говорить не дерзал, а отложил бы тебя вовся. Ты же здесь у нас в расспросе своем напиши, что дозволил человеку своему венчаться с Анною, не знаючи никак, чтоб Анна была с кем иным обвенчана, понеже сама Анна тебе того не объявляла и . ты считал ее девкою тем паче, что она ходила по-девичьи. А хоть бы кто со стороны и говорил тебе, что она венчана в Петров пост, ты такой глупой речи не поверил, знаючи, что по закону нашему православному в пост венчать не мочно. Здесь у нас в Малороссийском Приказе такую сказку напишешь и оставишь. И только.
Поклонился Чоглоков думному дьяку Лариону Иванову, еще раз назвал его кормильцем, спасителем/ отцом родным. В тот же день написал он показание в таком смысле, как научил его думный дьяк, а через неделю принес Лариону Иванову купчую, данную на половину своей Пахровской вотчины и опись всему своему имуществу, числящемуся при той вотчине. Ларион Иванов пересмотрел то и другое, проверил сходство купчей с описью и сказал:
— Спасибо тебе, кормилец, благодетель. Весною начну строиться в новой купленной вотчине. Будем с тобою жить по-приятельски, как добрым соседям подобает.
Все это время Ганна жила в подклете Малороссийского Приказа, питаясь скудным поденным кормом, выдававшимся из царской казны тюремным сидельцам; она дополняла его недостаток тем, что просила сторожей покупать ей за те деньги, что дал ей Дорошенко. Несколько дней сидели вместе с нею двое бродяг малороссиян, взятых в Москве и отправляемых на родину. Они были из другого малороссийского края, из Полтавского полка, и сидели в подклете Приказа -недолго, к большому удовольствию Ганны, которой один из них стал было надоедать. своими любезностями. Когда их вывели, Ганна осталась одна; ее позвали тогда в Приказ, дали ей еще три рубля мелкими копейками и сказали, что ей подает на милостыню Дорошенко, бывший по своим делам в Приказе и там осведомлявшийся о ней. Ганна, отведенная в свою тюрьму, горячо молилась за своего благодетеля, не забывавшего о ней и подавшего ей святую Христову милостыню.
После окончания сделки с Чоглоковым, думный дьяк приказал привести перед свою особу Ганну и приказал подьячему прочитать ей приговор, гласивший, что так как жалоба жонки Анны на воеводу Чоглакова никакими доводы не доказывается, то дело о сем в Малороссийском Приказе прекращается, жонка же Анна отсылается к святейшему патриарху для учинения над нею духовного суда за незаконное вступление в брачный союз.
Стрельцы повели Ганну в Патриарший Приказ.
В доме у Чоглокова происходила такая сцена: Тимофей Васильевич призвал к себе холопей своих Ваську и Макар-ку и говорил им: -
— Ну, братцы! Больно не добро мне с этой проклятой хохлушей. Оттягал у меня думный дьяк половину Пахров-ской вотчины. Что будешь делать! Загрозил злодей, что на; чнут обо мне вновь разыскивать. Я дал ему купчую данную. Да еще и тут делу не конец. Хохлушу велел отвести в Патриарший Приказ к духовному суду: там будут разыскивать о ее двоемужестве. И вас, может быть, позовут. Смотрите же, не примешивать меня никак. Ты, Васька, в одно упрись и говори: никакого-де приказу насчет женитьбы своей от своего государя не слыхал. Сам к нему, вместе с Анною, приходил просить позволения повенчаться, не знаючи того, чтоб она была с иным кем повенчана.
— Уж в том, государь, будь спокоен. Как приказываешь, так и буду говорить, — сказал Васька.
— И насчет того, коли станет она твердить, что господин ее изнасиловал и приказывал тебе водить к нему на постелю, говори одно: того я не знаю, и от государя моего ничего такого не слыхал, — говорил Чоглоков. — Об этом в Патриаршем Приказе разыскивать не будут, затем, что по этому наговору меня уже в Малороссийском Приказе оправили. И ты своими речами не подавай никакого повода. И ты гляди тоже, Макарка.
— Мое дело здесь второе, — сказал Макарка, — коли Васька на меня не скажет, так меня, чай, и не покличут. А покличут и станут спрашивать, так я буду говорить в одно с Васькой.
— Оно, — сказал Чоглоков, — вашему брату, холопу, в наговорах на нас, ваших государей, веры не дают. Только все-таки вы меня никоими делы не смейте бесчестить. А не то.— сами знаете, властен я с вами обоими расправиться опосля, как захочу.