Выговский готовился к решительным неприязненным действиям, а все еще продолжал уверять московское правительство в своей верности и желании признавать царя своим государем. Письма за письмами посылались в Москву; главным виновником зла признавался Шереметевсобвинял-ся он в том, что разоряет украинские села и деревни, губит народ, кровь проливает. Старик Евстафий, отец гетмана, писал к приятелю своему Бутурлину (с которым так подружился в Киеве, что даже называл его нареченным сыном), что если б Бутурлин оставался воеводою, то и никаких смут не было бы: все приписывалось поступкам Шереметева да Ромодановского. «Сын мой, — выражался он, — как присягал, так и сохранить свою присягу хочет и остаться неизменным подданным и слугою его царского величества; не был он изменником и не будет. Но паи Шереметев и паи Ромодановский не обращают внимания на его заслуги; они хотели erd убить, — нам сообщили это известие вашей же милости москали; потому-то сын мой и брат вашей милости должен поневоле промышлять, как охранить свою жизнь. Шереметев святые монастыри ни во что обратил, иноки выгнанные скитаются по чужим городам и по пустыням, слуге вашей милости, Левку, велел Шереметев голову срубить, а меня принудил бежать из Киева в Чигирин».
В одно и то же время Выговский, с одной стороны, через полковников возбуждал козакав на Киев и посылал Гуля-ницкого с полками отражать войска, если они выйдут; с другой стороны, писал универсалы народу, где запрещал оказывать неприязнь к великорусским войскам. С московской стороны стали обращаться с ними подобным же оружием. Выговский получил грамоту, где было сказано, что если он перестанет проливать кровь, то ему простятся все вины и будут его держать в милости со всем Запорожским Войском. В то же время дан был указ Ромоданавскому войти в Малороссию, а путивльские воеводы по царскому повелению приказали стряпчему Григорию Касогову идти с отрядом -на помощь полтавской партии, вооружившейся против гетмана.
В начале ноября Ромоданавский вступил в Малороссию с войском и распустил в народе пространный универсал, в нем исчислялись преступления Выговского, как и в прежней грамоте, данной Полтавскому полку, опровергались клеветы, распущенные им и его сторонниками, будто царь хочет уничтожить казачество, затрагивались интересы и народа: указывалось, что, по статьям гетмана Хмельницкого, из доходов, собираемых в Малороссии, следовало давать жалованье козакам, а Выговский не давал его и присваивал доходы, платил из них иноземному войску, которое держал таким образом на счет малороссийского народа, для его же отягощения. Малороссийский народ приглашался содействовать великороссийскому войску и доставлять ему продовольствие. По смыслу этих статей, как бы целому народу отдавалось на суд недоразумение, возникшее между московским правительством и гетманом.
С своей стороны' и Выговский распустил в народе универсал в Полтавский полк, убеждал козаков оставаться ему покорными и стоять против неприятеля, то есть великорусских войск: «а в противном случае, — выражался он, — нам ничего иного не приведется учинить, как, освидетельствовавшись милостивым Б огом, со всем Войском Запорожским объявить вашу злобу всему свету».
Пришествие Ромоданавского было сигналом для пушка-ренковой партии. Она ожила. По приказу Ромодановского, к войску его начала собираться разогнанная голота, почуявшая грабеж; опять составился полк дейнеков. Полковники Иван Донец и Степан Довгаль начальствовали малороссиянами; им придали московских ратных людей. Взяли Голтву. Козаки и мещане присягнули в верности царю. Потом Довгаль разбил миргородцев под Сорочинцами. Затем 23 октября дейнеки ворвались в Миргород и ограбили его так, что жители, — по известию летописца, — остались совершенно голыми. На другой день Ромоданавский вошел в Миргород. Степан Довгаль сделался опять полковником. Оттуда ополчение двинулось к Лубнам. Швец не в состоянии был защищаться, — собрал козаков и заранее вышел; состоятельные люди с своими пожитками бежали во все стороны.
Дейнеки, забежавши вперед в Лубны, разорили и сожгли их. Напрасно Ромодановский, желая спасти город, посылал ратных московских людей выгнать их. Дейнеки были -ужасно злы против лубенцев. Они, — говорили дейнеки, — лубенские козаки пуще всех нас разоряли, дома наши пожгли, жен и детей наших татарам отдали; в прошлом году запорожских козакав три тысячи перебили. Ограбили Мгар-ский монастырь, где нашли деньги, замурованные в стене, — по обычаю того' времени: князь Ромоданавский едва удержал. толпу от конечного разорения обители. Из Лубен ополчение двинулось далее, разорило Чорнухи, Горошин, Пирятин; под Варвою имело незначительную стычку с Гу-ляницким. В Переяславль был послан жилец Хметевский и колонтаевский сотник Котляренко уговаривать казаков и чернь отстать от Выговского. Потом князь расположился с войском под Лохвицею на зимние квартиры. Дейнеки бродили по левобережной Украине, грабили зажиточных, со-жигали их дома...