Лев Николаевич Толстой "Казаки".
"Старики почитались особо. Несмотря на воинскую субординацию, рядовой казак-старик пользовался зачастую большим уважением, чем офицер. На улице при виде старика издали замедляли шаг, снимали шапку и спешили поклониться. Если кто-либо из детей и юношей указанную норму этикета нарушал, то это не проходило незамеченным. Старший обязательно спрашивал: "Чей будешь? Пойди и скажи дома, что стариков не уважаешь. А я к вам вечером зайду". Младший обязательно сообщал дома (отцу, деду) о своем проступке, за который подвергался самому серьезному внушению. Вечером старики действительно собирались, беседовали о прошлой и настоящей жизни. Молодежь в эти разговоры никогда не смешивалась. Таким образом, здесь соединялись покаяние и внушение, как важнейшие приемы воздействия на личность".
Н.Н.Великая "КАЗАКИ ВОСТОЧНОГО ПРЕДКАВКАЗЬЯ В XVIII-XIX ВВ".
"Традиционная казачья культура практически не давала ребенку возможности выбора. Его будущее было предопределено. Мальчик должен был стать воином. Главным образом в ХIХ веке эта практика закрепилась правительственными постановлениями, а идеологически - подпитывалась пропагандой о необходимости защиты веры, царя и Отечества. Следует отметить, что у казаков установка на воспитание воина долгое время поддерживалась и суровой приграничной действительностью, влияние которой было зачастую более эффективным, чем "педагогические" приемы. То есть традиционная система воспитания помимо морально-психологической имела и социально-историческую детерминацию, поскольку ее порождали и поддерживали крайне неблагоприятные внешние условия.
Идеальный тип личности у казаков был отличен от образца мужчины земледельческих групп, у которых ребенок "одной ногой в колыбели, другой ногой - на пахоте". Высокий статус мужчины-воина, воина-защитника, который должен быть смел, физически крепок, придавал всей системе воспитания особую направленность".
Н.Н.Великая "КАЗАКИ ВОСТОЧНОГО ПРЕДКАВКАЗЬЯ В XVIII-XIX ВВ".
"Чувство чести казак понимает по своему, отождествляя его с понятием слова казак. Наибольшее оскорбление - сказать казаку, что он не казак, а мужик. Трусливость, хотя бы обусловленная прямым чувством самосохранения, считается за величайший порок. Вообще казаки могут похвалиться тем, что они действительно храбры. Случись казаку стать лицом к лицу с опасностью, угрожающей ему явной смертью, он нисколько не потеряет присутствия духа и при нужде сумеет защитить себя. Нередко казак платился жизнью потому только, что не желал добровольно уступить своего быка или лошадь "злому чечену", сделавшему на него нападение. В таких случаях казаки выказывают примеры отчаянной храбрости. Нет сомнения, что такая храбрость могла родиться, только благодаря прошлому военному складу жизни казака".
"Несколько страничек из жизни казаков ст. Слепцовской Сунженского округа Терской области" (П. Семенов).
Источник: Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа (СМОМПК). Вып. 16.1893 г.
"Нас можно убить, оболгать и лишить имущества. Жизнь может складываться по-разному. Но нельзя отнять того, что дано при рождении. Мы родились казаками, живем как казаки и, дай Бог, в свой черед, умрем как казаки. Есть честь и наша гордость. Есть память и кровное родство с теми, кто погибал, чтобы потомки были свободными. Мы народ воинов. В первую очередь. На этом фундамент всей нашей культуры".
Старый казак перед боем, 2006 год.
"Чрезвычайно интересны последние исследования профессиональных психологов в "горячих точках" постсоветского пространства (Приднестровье, Абхазия), раскрывающие этнические поведенческие стереотипы "поля боя" русских и казаков. Эти стереотипы безусловно являются важнейшими ментальными характеристиками. Оказалось, что так называемые "эксцессы поля боя" русских и казаков совершенно идентичны и не совпадают с подобными стереотипами других этнических групп. И те и другие "не оставляли ни при какой ситуации своих убитых и раненых, принимали условия боя в качестве нормальной среды обитания, [демонстрировали] ...пароксизм безумной храбрости" и т.п.
Выводы военных психологов о ментальной близости казаков и русских является серьезным аргументом в пользу теории об их общем происхождении.
Культ старшинства, отдельность мужской и женской сферы семейно-бытовых отношений, культ воинственности, удальства и молодечества безусловно указывают на схожесть некоторых ментальных особенностей казаков и адыгов (как и всех других северокавказских горцев). Эта схожесть, скорее всего, не заимствование, а общая характерная черта всех традиционных обществ, связанная с "военно-полисной организацией общества", общей традиционностью культуры, "доминирование форм коллективной жизни, дистанцированностью от власти и геополитическим положением".
А.В. Сопов "НЕКОТОРЫЕ ОСОБЕННОСТИ МЕНТАЛЬНОСТИ КАЗАКОВ".
"Особенности происхождения и положения казачества привели к формированию такой ментальной черты, как двойственное отношение казаков к центральному правительству и власти вообще. С одной стороны, отдаленность от центра, длительное отстаивание своей независимости; с другой стороны, привилегированное, особое положение "первых защитников царской монархии", близость к главе государства, специфичность образа жизни привели к формированию как "хронической оппозиционности" и противопоставлению себя государству, так и противопоставлению другим группам населения".
А.В. Сопов "НЕКОТОРЫЕ ОСОБЕННОСТИ МЕНТАЛЬНОСТИ КАЗАКОВ".
"По нашему глубокому убеждению, стержневой казачьей ментальной идеей является отождествление мужчины и воина. Что красноречиво говорит о принадлежности казаков к так называемой традиционной (архаической, патриархальной) культуре. Оружие для казака - необходимый атрибут полноценного, свободного человека. Не случайно, праздничная одежда казака - военная форма. По мнению И. Яковенко, которое выглядит весьма правдоподобным: "В менталитете казаков войны сохраняет образ совершенно отличный от того, который сложился в современном обществе". Подтверждение этому - заметное участие выходцев из казачьих регионов в войнах и конфликтах оп Приднестровья и Абхазии до Югославии. Для представителей современной цивилизованной Европы и Америки война - это беда, несчастье. Для казака неустранимый момент бытия, "религиозное действие, праздничное действие, своеобразная инициализация".