ские власти ничего не могли с ним поделать и заманили в ловушку лишь через три года. 18 апреля 1912 года Российский пограничный с Персией комиссар докладывал о задержании и аресте в Астаре бежавших из Тегерана «главнейших виновников грабежей и убийств на границе» Мамед-кули-хана и девяти шахсевеиских вождей. Переданного властям предводителя персы повесили.
Должность «Российского пограничного с Персией Комиссара» была учреждена в 1898 году для решения спорных вопросов между живущими в пограничной полосе русскими и персидскими подданными и для прекращения набегов в пределы России воинственных туркмен племени иомудов.
Туркмены-иомуды населяли северо-восточную часть Персии, граничащую с Туркестанским военным округом, включающую в себя три провинции: Хоросан, Астрабад и Шахрудо-Бастам. Территорию провинций в военном отношении можно было рассматривать как один, общий для Туркестанских войск, театр военных действий — Хоросан-ский. Площадь театра занимала по параллели около 36, а по меридиану около 15 нормальных переходов. Через Хоросан проходил кратчайший путь от линии Средне-Азиатской железной дороги к столице Персии — Тегерану. Лучший путь через горные перевалы высотой до 3 тысяч метров пролегал по шоссе Асхабад—Кочан. Кочевники-туркмены с октября до апреля жили в Астрабадской провинции, остальное время — на севере, в Закаспийской области Российской империи, доходя до линии железной дороги.
«Требовалось громадное искусство, чтобы управлять этой толпой, не желающей признавать никакой власти», — доносили наши военные агенты. Российскому пограничному комиссару в урочище Гумбет-Хауз был назначен конвой в составе 140 нижних чинов, для оказания своевременной помощи конвою в Чатлы выставлялся отряд из 30 всадников Туркменского конного дивизиона и 70 казаков, в Ак-Тепе — пост в 20 казаков для связи с конвоем30.
Задолго до ввода наших отрядов русский военный агент штабс-капитан Ияс докладывал в штаб Туркестанского военного округа, давая оценку предводителям кочевников — английским разведчикам:
«Секретно. ...Одновременно с учредительством британского консульства в Мешеде англичане назначили особого туземного агента в Герат. Почта из Иамона передается в Кандагар, а затем по афганской правительственной почте поступает в Герат, откуда вышеупомянутый агент посылает с особыми всадниками... в Мешед. Для обслуживания этой летучей почты во всех пунктах выстроены постовые помещения для всадников, число коих на каждом посту три или всего 18 всадников. Последние все туркмены...
Мирза Якуб-Али-хан уроженец Кандагара и шиитского толка. Великобританское генеральное консульство в Мешеде платит ему ежемесячно 200 туманов. Хотя он и называется всеми английским агентом в Герате, но официального политического значения не имеет, что, однако, не мешает ему распространять разные нелепые слухи о России и, вероятно согласно выданной ему упомянутым консульством инструкции... пропагандировать среди населения неприязнь к русским. Его брат Хаджи Мохоммед Али состоит агентом Великобританского генерального консульства в Турбете-Хейдари [Персия]»31.
Врач, заведовавший лечебно-наблюдательным пунктом в Турбет-Хейдаре, секретным письмом сообщал командированному в Персию Лейб-Гвардии Литовского полка штабс-капитану Иясу: «22-го сего июня [1903 года] прошел караван сардар Мамед Авсал-Хана, белуджа32 из Галюга. По его словам, он направляется в сопровождении 14 человек из своего племени в Асхабад, где он был уже однажды, лет 15 тому назад, в качестве посланца от келатского хана с просьбой о помощи. Бывший тогда начальником Закаспийской области генерал-лейтенант Комаров33 милостливо принял его, участливо расспрашивал и, между прочим, подарил пять берданок и халат. После обращались они за поддержкой в Афганистан, но эмир Абдурахман, предложив им землю для поселения, в активной помощи отказал и советовал сидеть смирно и не враждовать с его друзьями англичанами. Некоторые приняли предложение и поселились в Афганистане, другие бродили в горах Белуджистана34 и старались нанести вред покорителям их родины. Ни те, ни другие не теряли надежды при более благоприятных обстоятельствах расправиться со своими врагами. Россия пользуется у них глубокой симпатией. Келатский хан, также стремившийся к России, давно лишен власти и содержится под стражей. Брожение среди белуджей усиливается»35.
Необходимо отметить, что штаб 2-го Туркестанского корпуса считал устройство ведомой им военной разведки своей главной заботой.
Характеристики влиятельных курдских вождей по другим донесениям в штаб Кавказского военного округа:
«Селим-паша — около 70 лет. Образованный, знает русский язык, отличается вероломным характером. Во время последней русско-турецкой войны был на русской стороне, в отряде Тер-Гукасова36, но бежал к туркам. В случае войны, вероятно, воздержится от решительных действий, а затем перейдет на ту сторону, где будет сила и успех.
КАЗАКИ В ПЕРСИИ 1909—1918 ГГ.
^ --Ш-,
Хан-Баба-бей — около 60 лет, образование получил в России, хорошо владеет русским, персидским, турецким и армянским языками; с соседями курдами не враждует.
Гуссейн-паша — около 60 лет, пользуется большим влиянием среди курдских вождей, к голосу которого прислушиваются не только курды, но и турки, и армяне. В 1909 году бежал из Турции в пределы Персии, в Маку, очень богат.
Дервиш-Хамед-бей — около 50 лет, с разбойными наклонностями, фанатик. К туркам и персам относится одинаково враждебно.
Хаджи-Муса-бей — один из наиболее влиятельных курдских главарей, влияние его распространяется как на курдов, выставивших полки легкой конницы, так и на остальных. Уверяют, что достаточно лишь простого его распоряжения, чтобы поднять восстание. Курды пойдут за ним и в огонь, и в воду»37.
В Урмии, в 20 верстах от Урмийского озера, до прихода русских войск хозяйничали курдские вожди. Никто не смел пройти по дорогам на Урмию, не уплатив им налога. Известный здесь всем Омар-хан держал пост в Хантахтах. Деньги взимали за каждого проходившего человека, ишака и верблюда, нажив таким образом громадные богатства38.
Только через три года был задержан опаснейший разбойник Исмаил-Хаджи, уроженец Эриванской губернии, беглый каторжник, разыскиваемый нашими кавказскими властями. Ближайший сподвижник известного Ибрагим-бека, тоже разбойника, бежавшего с Кавказа и поступившего на службу Тавризского энджумена, Исмаил, в числе прочих фидаев, принужден был укрыться в Турции после разгрома разбойничьих шаек русскими войсками в Тавризе. По донесению вице-консула в Хое, он «зарекомендовал себя перед революционным персидским сбродом особой жестокостью в истреблении русских солдат, попадавших в руки тавризских защитников персидской конституции». Проживая в Константинополе, Исмаил-Хаджи и там «находился при Ибрагим-беке, исполняя обязанности личного адъютанта этого убийцы и каторжника»39. При задержании оказал отчаянное вооруженное сопротивление. В сентябре 1912 года, по приговору военно-полевого суда, Исмаил-Хаджи был повешен.
Курдские ханы так отзывались о самом знаменитом из своих соплеменников — Симко, перешедшем на сторону русских: «Симко плохой человек, очень плохой. Недаром его деда умертвили в Константинополе, отца казнили в Тегеране! Да и ему рано или поздно, а не
избежать участи отца или деда!!! Но зачем же русские помогают и поддерживают его?! Может быть, он хорош для них, но нам причинил много горя, очень много!.. Все бедствуют из-за него!.. Весь Самай разграблен им!.. Когда Темир-Джанго восстал этим летом против него, то все обрадовались: ну, думали, пришел ему конец!.. И вдруг русские опять помогли!.. Послали Симко патроны и поставили в Чиари-Кала солдат... много солдат!.. Зачем?! Разве Темир-Джанго трогал русских?!.. А вот теперь многие из влиятельных курдов... так настроены враждебно, что кабы не вышло каких-нибудь осложнений!..»40