“Так ведь и уведет любовника любимая подруга-то!” — ахнула про себя Лара.
Но Игорь тут же утратил к ней интерес, повернулся к Ларисе и взял ее под руку.
— Поехали, моя принцесса. До свидания, Алла.
— Пока, дорогая. — Подмигнув подруге, Лара вышла из ее кабинета.
— Твою машину оставим здесь. Потом Женя вернется за ней и перегонит к моему дому.
— Это могут сделать и Алкины ребята.
— Это сделает мой шофер, — жестко сказал Казанова, как отрезал.
— Но ты можешь сесть за руль своей машины сам, а Женя поедет на моей.
— Мы едем с тобой обедать, а я хочу выпить, — тем же резким тоном заявил он.
Лариса удивленно посмотрела на него. Что это с ним такое? Никогда раньше он не говорил в подобной манере. Утром стоял такой несчастный, растерянный, а теперь разговаривает с ней приказным тоном. Нет уж, Игорь Северин, она не привыкла к подобному обращению.
Спокойно освободившись от его руки, Лара пошла к своему “мерседесу”, открыла дверцу, села и уже вставила ключ в замок зажигания, как дверца резко распахнулась.
— В чем дело, Ларочка? — агрессивно спросил Казанова.
Она молча завела машину и потянулась, чтобы захлопнуть дверцу. Он удержал ее руку и попросил уже другим тоном:
— Малышка, погоди, моя родная, объясни, почему ты уезжаешь, ничего мне не сказав.
— Запомни, Игорь, раз и навсегда, потому что второй раз я повторять не буду, — звенящим голосом отчеканила Лариса. — Я никому не позволю ни говорить со мной подобным тоном, ни приказывать мне, ни решать за меня, что мне делать. Уяснил?
— Уяснил, — сразу сник он. — Можно я сяду в твою машину, и ты мне скажешь, какие у тебя планы?
— Можно, — разрешила она.
Казанова обошел “мерседес” и сел справа. Лара достала сигарету, Игорь тут же протянул горящую зажигалку. Прикурив, она посмотрела ему в лицо. Казанова был растерян, встревожен.
— Прости меня. Потом все объясню, почему я так зол, просто сорвался. Еще раз прости. Куда бы ты сейчас хотела поехать?
— Если ты пригласишь меня пообедать, то поеду с тобой.
— Я приглашаю тебя пообедать.
— Приглашение принимается. И ты опять повезешь меня черт-те куда, в тот дурацкий ресторан?
— А тебе там не понравилось?
— Нет.
— Почему? Кабак как кабак.
— Потому что раньше ты был в этом кабаке с другими бабами.
Он промолчал. “Значит, действительно был”, — убедилась Лариса.
— Тогда поедем в другой. В какой бы ты хотела?
— А есть в городе Москве кабак, в котором Игорь Северин по прозвищу Казанова не появлялся бы с какой-нибудь шлюхой?
От ее холодного тона он растерялся. Ну что толку оправдываться? Что-то ей наболтали про него, что ли? Или верная подруга что-то нашептала?
— Малышка, — просительным тоном произнес он, — мы ведь с тобой уже не раз на эту тему говорили. Давай не будем снова. Все это было в прошлой жизни. Я это уже забыл, как страшный сон. Теперь я с тобой, и я стал другим.
— Ты? Другим? — язвительным тоном произнесла Лара. — И это говорит мне Казанова, который десять минут назад кадрил мою подругу?!
— Я кадрил? — искренне изумился он. — Да и в мыслях такого не держал!
— Ты просто этого за собой уже не замечаешь, это у тебя в крови, от природы. Точно так же, как и у Алки. Вы непроизвольно, автоматически тут же делаете стойку, если кто-то приглянется.
— Ларочка, заранее прости меня, пожалуйста, и не обижайся, но твоя подруга — самая обычная шлюха, которая не пропускает ни одного приличного мужика.
— То же самое можно сказать и о тебе, но я не знаю, какой термин применить для мужского варианта.
Его лицо пошло пятнами, и даже желваки заходили. Казанова не привык, чтобы с ним так разговаривали. Вот уж точно — нашла коса на камень. Что у Ларисы — характер, что у него.
— Так что можешь считать, что вы нашли друг друга, — бесстрастным тоном продолжала Лара. — Место в постели Аллы временно вакантно, и у тебя есть реальная возможность уже сегодня его занять. Она не откажется, я в этом уверена. Уж так тебя расхваливала. Получишь бездну удовольствия. Ты же говоришь, что можно трахать двух подруг. Дерзай, только про вторую можешь забыть. А теперь вылезай из моей машины.
Было у него мимолетное желание выскочить из машины, хлопнув дверцей, и громко выматериться вслед, выплеснуть злость, сказать, как она вымотала ему всю душу перепадами своего настроения и своим непредсказуемым поведением. Что, мало на свете баб, что ли? Да только пальцем помани. Жил он без нее тридцать восемь лет и еще столько же проживет. По крайней мере, никто не будет терзать его каждый день, и не будет этого страха, что она уйдет. Да пусть уходит! На ее место найдется десяток других.
Лариса молча курила и ждала. Вот и конец лав стори. Вернее, будет конец, если Казанова сейчас уйдет. Не зря с утра было так грустно. Видно, предчувствие.
И в самом деле, когда чувства вспыхивают так мгновенно и горят так ярко, они быстро прогорают. Игорь принес ей и много радости, но и немало огорчений. Он был первым в ее жизни мужчиной, с которым она испытала ревность и унижение. Казанова заставил ее испугаться, что она теряет себя, и он единственный из ее любовников, кто сильнее ее, никогда не уступит и будет постоянно бороться с нею за лидерство.
С ним она никогда не будет себя чувствовать спокойно — и потому, что это будет постоянное перетягивание каната, и потому, что Игорь вряд ли будет ей верен, а она истерзается ревностью. Она искала в его объятиях забвения от своих горестей и нашла его, но лишь на короткое время.
Казанова — это не тихая пристань, это шлюпка в штормовом море. Спокойно с ним ей не будет никогда. Так стоит ли игра свеч? Может быть, пусть лучше уходит сейчас и пусть все закончится? Останется воспоминание о щемяще-пронзительном чувстве и сокрушительной страсти. А она будет искать тихую гавань, которая наконец даст ей успокоение.
Лара решила предоставить ему право выбора. Если он сейчас уйдет — лав стори закончилась. Если останется — там посмотрим, как дальше пойдет.
“Сейчас от твоей выдержки, от твоего поведения зависит твоя судьба. Если ты намерен удержать эту женщину, ты должен смирить гордыню”, — сказал себе Игорь.
Он все решил правильно. Повернулся к ней, взял ее руку и прижал к своим губам.
— Малышка, я люблю тебя и не хочу терять. Другой такой женщины в моей жизни не было и уже не будет никогда. А я и не хочу другой женщины. Я хочу, чтобы ты была моей женщиной. Прости меня, если считаешь, что я в чем-то виноват.
— Я — твоя женщина, ты — мой мужчина, — тихо пропела Лариса, а Казанова тут же рванулся к ней и прижал к себе.
— Тихо-тихо, — успокаивала его Лара. — Еще не хватало, чтобы ты трахнул меня во дворе Алкиного офиса, где меня каждая собака знает.
— Так поехали куда-нибудь в другое место, где этих собак нет.
— Но ты же хотел пообедать.
— А потом пообедаем.
— Нет, Казанова, ты просто невозможен.
— Возможен, возможен, — уверенно заявил он. — Поехали. Если хочешь, поедем на твоей машине. Между прочим, в ней мы еще не пробовали. Не освятить ли нам ее?
— Нет уж, моя машина — моя крепость. Это ты в своей трахайся. А я на своей привыкла только ездить.
— Тогда давай попросим, чтобы твоя подруга нам предоставила на полчасика свой кабинет. Там я углядел очень даже подходящий диван.
— Ах, ты уже и диван углядел? А Алку на нем, часом, мысленно не разложил?
— Малышка, я так понимаю, что между вами какая-то кошка пробежала. Но клянусь, я на нее даже не смотрел как на женщину. Только как на твою подругу. А все эти прикольчики — это же обычная трепотня. Просто ты мне о ней так много говорила, что она мне почти как подруга. А вообще-то Алла совершенно не в моем вкусе, если у тебя еще остались какие-то сомнения. Спать с подругой бандита — малопривлекательная перспектива. Не потому, что бандит страшен, а потому, что противно.
— Да, мой дорогой Казанова, ты, как всегда, прав. Интуиция у тебя безошибочная. Кошка между нами действительно пробежала, правда, это было давно, но узнала я сравнительно недавно. Ситуация почти как сегодня: Алка, я и мужик. Мне подруга клялась, что между ними ничего не было, но я уверена, что она врет. Но я, узнав об этом, отнеслась спокойно, даже ничего ей не сказала, и делаю вид, что верю ей. Да и мое отношение к ней не изменилось. Мы с ней с пеленок вместе, столько уже всего было, и Алка так много хорошего мне сделала, что нет на свете мужчины, из-за которого стоило бы терять такую подругу. Ее нужно принимать такой, какая она есть, и я такой ее и принимаю и искренне люблю, так же как и она меня. А рассердилась я на тебя не из-за того, что ты строил глазки Алке, а потому, что говорил со мной таким тоном, словно я твоя секретарша. Вот и все. Думаю, эту ситуацию мы проехали и забудем о ней.