— Посмотри, какое счастье ожидает тебя, когда ты впервые полюбишь.
Семнадцатилетняя девушка, достаточно натерпевшаяся ночью (она измучилась делать вид, что спит и ничего не слышит), обняла сестру и среди множества поцелуев заверила ее, что не сердится. Лукреция сказала Казанове:
— Обними ее, милый друг…
После этого она толкнула его к Анжелике, и та замерла в его объятиях. Казанова не хотел причинять боль Лукреции, и он дал ей новое доказательство своего пыла, возбудившись от Анжелики. Девушка, похоже, впервые видела взрослую любовную борьбу. Изнемогая от страсти, Лукреция умоляла его быстрее закончить, но Казанова был неумолим. И тогда она оттолкнула его в сторону сестры. В тот же миг он обнял Анжелику, давно готовую принести богине любви Венере свою первую жертву. Лукреция продолжала целовать любовника. Одновременно она целовала и сестру, которая тем временем трижды успела обессилеть в умелых руках Казановы.
Сам Казанова потом утверждал, что Анжелика была столь же счастлива, как и ее старшая сестра. В очередной раз, глубоко вздохнув, она привалилась к нему поближе. Потом они все трое долго молчали, просто лежа в объятиях друг друга, благодарные судьбе за каждое мгновение, которое провели вместе.
Было уже совсем светло, когда Казанова ускользнул в свою комнату. Вскоре он услышал жизнерадостный голос ничего не подозревавшего адвоката, который смеялся над сестрами-сонями, способными проспать все на свете. Он постучал и в дверь Казановы и весело пригрозил, что в следующий раз прикажет стрелять из пушки, чтобы разбудить всех.
После завтрака Казанова ласково упрекнул Лукрецию: не надо, наверное, было вовлекать во все ее сестру, ведь теперь ту ждут большие свадебные разочарования, неизбежные при таком сравнении.
— Да уж, ты сегодня был очень хорош, — сказала она, счастливо улыбаясь. Лукреция явно гордилась им.
— Что я буду без тебя делать? — Это был вопрос, который она задавала себе уже давно.
— То же, что и всегда, — тихо ответил Казанова.
Он вовсе не собирался разрушать ее брак или поощрять какие-либо размышления на эту тему. На это у него не было никакого права, что бы там ни происходило между ним и Лукрецией.
— Что значит, «то же, что и всегда»? — разочарованным голосом спросила она. — Я уже ничего не помню. Все, что осталось в прошлом, кажется мне теперь таким нереальным.
Похоже, только теперь она начала догадываться о том, насколько же была несчастной со своим адвокатом.
— Кто знает, возможно, тебе не стоит задавать себе эти вопросы, — мудро сказал Казанова. — Мы должны радоваться тому, что имеем… Наши воспоминания об этом дне останутся с нами навсегда. Мне, по крайней мере, этого хватит надолго.
— Что я буду делать без тебя? — жалобно повторила Лукреция, прижимая его к себе. Она уже не могла представить свою жизнь без общения с ним. Каким-то образом ей удавалось столько лет обходиться без него, а теперь она вдруг поняла, что не переживет ни одного мгновения разлуки с этим мужчиной.
— Не думай об этом, — сказал Казанова и нежно поцеловал ее.
После ее отъезда он занялся своими делами. Однако мысли о прекрасной Лукреции не оставляли его очень долго. Конечно, он не был высокоморальным человеком. В самом деле, для восемнадцатилетнего юноши подобное поведение выглядит не совсем обычным. Но он и в пятьдесят останется таким же. Это будет его неизменным правилом: когда он желает женщину (а это случалось весьма часто), он действует так, будто на земле есть только он и эта женщина, будто есть только его чувство и нет ничего другого, что могло бы помешать завоеванию. Физическая любовь для него будет исключительно делом двух индивидуумов, эдаким эгоизмом вдвоем, страстью, которая реализуется и проходит, когда исполнит свое назначение.
Много лет спустя, в январе 1761 года, Казанова вновь окажется в Неаполе. Там его примет герцог де Маталоне и познакомит со своей любовницей Леонильдой, девушкой великолепной, но любовницей чисто формальной для человека, который уже не способен заниматься любовью.
Леонильда, удивительно красивая, со светло-русыми волосами и черными глазами, будет настолько мила, что Казанова мгновенно влюбится в нее и даже подумает о женитьбе. Не проблема, старый герцог не станет возражать. И даже будет составлен брачный договор, и Леонильда пригласит приехать свою мать…
А матерью Леонильды окажется та самая Лукреция. Неужели Леонильда — его дочь? О, небо! Вот так зигзаг судьбы! Настоящий удар молнии прямо в темечко!