Зная невоздержанность на язык знаменитого Авантюриста, многие сомневаются в его активном участии в деятельности ордена. Если бы дело действительно обстояло так, он бы не удержался и упомянул, хотя бы косвенно, об этом в своих «Мемуарах». Он же пишет лишь о своем продвижении по масонской лестнице: «Два месяца спустя, в Париже, поднялся я на вторую ступень, а еще через несколько месяцев — на третью, иными словами, стал мастером. Эта ступень высшая. Все прочие титулы, какие даровались мне с течением времени, — всего лишь приятные выдумки, и хоть и имеют символический смысл, ничего к званию мастера не добавляют». Любопытно также рассуждение Казановы о масонской тайне: «Тайна масонства нерушима по самой природе своей, ибо каменщик, владеющий ею, не узнал ее от другого, но разгадал ее сам. Сумев постигнуть ее, он остерегается разделить открытие свое с кем бы то ни было, даже и с лучшим своим другом-каменщиком: ведь если тому недостало таланту проникнуть в нее, то тем более не получит он никакой пользы, услыхав ее изустно. А потому тайна сия вечно пребудет тайной». Может быть, этим пассажем знаменитый Авантюрист намекал, что он и есть тот самый талантливый член братства, которому открылась эта непонятная тайна? Не исключено также, что причастность Казановы к масонству стала одной из причин заключения его в тюрьму Пьомби, ибо правительство Венеции еще в 1686 году закрыло масонские ложи и изгнало из пределов государства их членов. Правда, менее чем через сто лет тайные масонские организации начали вновь появляться в городе. Известно, что в 1753 году во время карнавала была показана комедия Гольдони «Любопытные женщины», в коей венецианцы усмотрели сатиру на масонство. Содержание ее таково: коммерсант Панталоне приобрел за городом небольшой домик и по вечерам собирал там друзей для обсуждения местных новостей и мировых проблем. А так как женщин туда не приглашали, то жены, матери и сестры воспылали любопытством и после множества перипетий наконец тайком собрались подсмотреть, что делают, и подслушать, о чем говорят мужчины. Важный вид и пустые напыщенные речи, с апломбом произносимые сидящими вокруг стола персонажами, вызывали безудержный смех. Казанова знал об этой комедии.
Из Лиона Казанова прямиком направился в столицу Франции, проделав этот путь всего за пять дней.
ПАРИЖ — АКАДЕМИЯ АВАНТЮРИСТА
Париж — сердце и мозг Франции, всего европейского континента. Здесь делалась большая политика, получали признание писатели, разрушались старые мифы и создавались новые. Здесь решали, как в Европе будут вести себя за столом, как одеваться, как развлекаться. Побывать в Париже стремились все, потому что, говоря словами Талейрана[27], «кто не жил в Париже до 1789 года, не жил вовсе». Парижане слыли самыми элегантными и самыми остроумными людьми в Европе, в городе царили веселье, ирония и свобода нравов; зубоскалили над всем, что казалось нелепым, попытки осуждения пороков вызывали лишь насмешки. Мораль заключалась в отсутствии оной. Брак прекрасно сочетался с адюльтером, супруги сквозь пальцы смотрели на неверность своих половин, а тех, кто не имел ни любовника, ни любовницы, считали отставшими от века чудаками. «Мужа, который один захотел бы обладать своей женой, почли бы здесь нарушителем общественного веселья и безумцем, который желает один наслаждаться солнечным светом, наложив на него запрет для всех остальных», — изрекал устами своего героя Монтескье в «Персидских письмах». Случаи верности в свете были крайне редки. За всю жизнь ни разу не изменил жене философ Гельвеций, философ д’Аламбер[28] всегда был верен Жюли де Леспинас[29], чего, впрочем, нельзя сказать о его очаровательной подруге. Казанове было не привыкать к подобным нравам. В Венеции супружеская верность также не считалась обязательной.
27
28
29