Когда Мерримен помог им добраться до медсанбата, немецкое наступление достигло предместий Атнашево, но уже теряло разгон. Шесть из семи M-10 и все "Шерманы" были потеряны в обмен всего на два немецких танка. Один подбила самоходка, второй сожгли гранатомётчики, подобравшись сзади. После того, что произошло ранее, никто не собирался с ними цацкаться - эсэсовцев, пытавшихся покинуть горящий танк, расстреляли на месте.
- Старший сержант, возьмите кого-нибудь и проверьте левый фланг. Нам нужно знать, что там происходит. Попытайтесь взять пленного.
Мерримен заозирался, надеясь, что поблизости есть ещё один старший сержант. Такого не нашлось. Взять с собой "кого-нибудь" означало выбрать из числа легкораненых, но по сравнению с теми, кто прошёл через пекло на северном фасе Атнашево, они были здоровы. Он подумал и отобрал четверых.
На территории медсанчасти в одном из углов лежала груда оружия - его здесь оставляли раненые. Мерримен взял "Томпсон" и все патроны к нему, которые смог найти. Бойцы тоже подобрали себе стволы по вкусу. Роли распределили на ходу, пока выбирались к колючке. Дежурившие в траншее солдаты посмеялись над их выбором оружия и похлопали по плечам на удачу. Затем небольшая разведгруппа проползла по дренажной канаве к винограднику. Русские в своё время умело переделывали винные погреба в бункеры, создавая надёжные оборонительные позиции. Когда они приблизились к одному, Фредерик рассмотрел кое-что рядом на земле и решил, что это фашист.
- Он мёртв?
Один из тех, кого Мерримен взял в вылазку, пригляделся.
- Не, сержант, то просто солома так слежалась. Но там дальше есть дверь.
Вход в строение был приоткрыт. Мерримен надавил на дверь стволом "Томпсона". Петли пронзительно заскрипели.
- Ну, если бы там кто-то был, то уже выстрелил бы.
Сержант согласно кивнул.
- Прикройте меня, мало ли, - и вошел. Он очень хотел дать очередь вперёд себя, но помнил слова инструкторов, что в темноте мощная дульная вспышка автомата засветит ему зрение и сделает хорошей мишенью. Винограда в домике не было, зато нашёлся мёртвый немец. Мерримен обыскал его, найдя початый коробок спичек, нарезанную газету и что-то, похожее на письмо. Самым ценным была машинка для сворачивания самокруток - Фредерик уверенно засунул её в карман.
- Ну, ребята, колбасники здесь точно были. Это означает, что они уже обошли нас и перекрыли дорогу из Канаша. Возьмите всё его барахло. Пусть мы не взяли языка, но доказательства у нас будут на руках.
Чувашский плацдарм, южный фланг, Балабаш-Баишево[205], 125-я отдельная танковая бригада
Полковник Михаил Лаптуров выбрался из окопа, сделанного под танком. Как правило, танкисты обитали в таких землянках, когда бригада долго никуда не перебазировалась, хотя сейчас он и его команда готовили Т-34-76 к бою. Каждый экипаж обслуживал свою машину самостоятельно. Дозаправляли, загружали боеприпасы, делали весь необходимый ремонт. Никто не отлынивал от тяжёлой грубой работы. Даже замполиты работали вместе со всеми, особенно сейчас. Вообще, по сравнению с прошлой зимой, отношение к ним сильно изменилось. Пока они стояли на страже политической благонадёжности, их уши всегда были открыты для речей, которые могли быть истолкованы как измена или пораженчество. Иногда они издавали собственные приказы, противоречащие командирским, и подрывали власть армейских офицеров. Наконец, пришёл день, когда восстановилось единоначалие. Часть замполитов исчезла, и больше их никто не видел. Остальные стали офицерами-воспитателями, чьё дело заботится о бойцах и поддерживать боевой дух, а не следить за каждым словом.
Им запретили вмешиваться в систему управления частями, где они служили. "Делай как я" - таков был девиз, и самые прилежные стремились вызваться на наиболее сложную работу. Лаптуров не мог не думать, что такое отношение к новым обязанностям вполне может проистекать из стремления избежать судьбы, постигшей других в дни перемен.