Белые строчки трассеров помчались к немецкому истребителю, но прошли мимо, какие ниже, какие выше. Однако под таким массированным обстрелом пилот задёргался, прервал атаку и полез вверх, подставляя брюхо.
Это была та самая ошибка, о которой Колдунов предупреждал Эдвардса несколько дней назад. Всё, что оставалось сделать - немного потянуть ручку и вновь дать залп. Он увидел высверки попаданий, крупнокалиберные бронебойные пули прошили нос, кабину и корневые части крыльев. Полетели клочья обшивки, из двигателя потёк чёрный дым. Затем между фюзеляжем и консолью лопнуло белым с искрами и левое крыло отлетело прочь. Оно закувыркалось в одну сторону, а 109-й перевернулся на спину и бешено завращался, прежде чем исчезнуть в облаке оранжево-белого пламени. С этим никаких сомнений, подумал Эдвардс.
Из-за резкого набора высоты, ломаных поворотов и отдачи от пулемётов его "Тандерболт" начал терять скорость. К этому моменту он забрался порядком выше строя бомбардировщика, и теперь мог посмотреть на него сверху. Все восемнадцать машин сохраняли боевой порядок, хотя у одной из "Крепостей" из крайнего правого двигателя сочился белый дымок. Но она держалась на своём месте с заданной высотой и скоростью. Что бы там ни произошло, это не было слишком опасно.
- "Орлы", возвращайтесь.
Восемь "Тандерболтов" снизились, вновь охватывая бомбардировщики с боков. Эдвардс мельком взглянул на топливомер. Сейчас он летел на внутренних баках - 500-литровый подвесной лежал где-то позади, на земле. Лейтенант понимал, что от прикрытия не будет никакого толку, если они сожгут топливо раньше, чем развернутся на обратный курс.
- Всем. До цели сорок минут. Молодцы, малыши. Мы прорвались.
Над Шарлово[89], B-17E LG-O
Бортинженер вернулся в верхнюю башенку, а полковник ЛеМэй пересел на место первого пилота и взял управление на себя.
- Холланд, самолёт у меня. Как наши дела?
- Довольно неплохо. Мы приближаемся к Шарлово и находимся в получасе от цели. Потерь нет, "Тандерболты" отбили первую атаку до того, как гунны к нам прорвались. 109-е удрали. Наши стрелки тоже постарались. Отмечены попадания, несколько 109-х ушли с дымом. У 19-й группы не так хорошо. Их строй был редким, оба боевых порядка разошлись слишком далеко. Но им повезло, повреждений немного и все по мелочи. C 35-й другой разговор. Они, во-первых, сильно растянулись, во-вторых, стрелки там косоглазые. Одна "Крепость" повреждена, на борту есть раненые, ещё несколько просто повреждены. Командир прикрытия перестраивает истребители, чтобы плотнее прикрыть их.
- Зенитки?
- Всё мимо. От них никакого урона. Более того, мы летим прямо и не меняя высоты. Если бы те двадцать секунд были правдой, мы уже должны были потерять самолёт.
Как будто в ответ на его замечание, "Крепость" покачнулась - несколько близких разрывов случилось совсем рядом. Они были слышны даже сквозь рёв четырёх двигателей "Райт-Циклон". Самолёт вновь накренился, но ЛеМэй поймал его рулями и удержал на курсе. Ему понравилось, что и другие пилоты справились с ударными волнами. Внезапно зенитный огонь прекратился. Это означало, что вот-вот вновь появятся истребители. Полковник оглядел небо над бомбардировщиками, пытаясь угадать, где прячутся враги - в редких облаках или в лучах солнца, яркий свет которого ослепил стрелков и пилотов "Тандерболтов".
- На шесть часов сверху!
Вражеские самолёты казались чёрными точками. Они падали на замыкающие ряды, выбирая "Крепости", которые хуже других могли обороняться. На носах истребителей уже сверкали вспышки выстрелов. "Тандерболты" устремились им навстречу, чтобы перехватить. Сейчас ЛеМэй увидел ещё одно подтверждение своей правоты. Чем сильнее растянут строй, тем больше времени потребуется "Тандерболтам", чтобы прикрыть всех. 35-я группа попала под удар.
- На час сверху! - пауза, - О, чёрт, 190-е, и они идут на нас.
ЛеМэй собирался одёрнуть говорившего, но промолчал. В сражении, которое вот-вот начнётся, система внутренней связи B-17 была таким же оружием, как пулемёты. Он услышал перестук пулемётов верхней башенки, из которой спустился несколько минут назад. Доклады оставались безымянными, но давали ему хорошую картину происходящего.