— Вы ведь знаете, что отец лейтенанта Кеннеди – важная шишка в американской политике?
— Джозеф Патрик Кеннеди? Знаю, хотя его важность несколько поуменьшилась после многочисленных сомнительных высказываний.
— И тем не менее. Хотя многие желали бы сказать ему то же самое. Сейчас его влияние заключается в способности организовывать от имени Демократической партии голоса ирландцев и католиков. По правде говоря, это действительно дает ему большое влияние наверху. Он из тех людей, кто думает, что их должность означает возможность обладания чем угодно, и неспособных признать: есть не только вещи, которыми они не могут обладать, но и такие, к чему им категорически нельзя тянуть руки.
— У нас тоже случалось подобное, — тяжело вздохнул Напалков, но ехидная усмешка сама собой выползла на губы.
— Несомненно. Но на этот раз он превзошел сам себя. Вчера ранним вечером мы получили телеграмму от Джозефа П. Кеннеди. С приказом, подчёркиваю, с приказом нам, вернуть его сына, Джона Ф. Кеннеди в Соединенные Штаты для лечения. Такая же телеграмма пришла Генри Фэрроу, непосредственному командиру лейтенанта Кеннеди. Оба мы ответили примерно одинаково, в том смысле, что у него нет полномочий выдвигать такие требования, и они, соответственно, выполняться не будут. Полагаю только, что ответ Фэрроу был несколько более… прямолинеен, чем мой.
Саттон прервался и отхлебнул чаю.
— Получив отповедь, Кеннеди-старший пошёл в ставку адмирала Эрнеста Кинга и приказал, чтобы тот отозвал лейтенанта Кеннеди в Соединенные Штаты.
— О боже.
Капитан удивлённо приподнял брови на реплику Напалкова. Чекист добавил:
— Вырывается иногда. Просто, как я раньше слышал, адмирал Кинг не очень уравновешенный человек.
— В этом случае он был более чем уравновешен. Он набросился на Джозефа в неистовой ярости, отчитал его в неистовой ярости, и выгнал в неистовой ярости. Самое главное, следом четыре морпеха вытащили Кеннеди из кабинета адмирала и спустили с лестницы. После этого сенатор отправил телеграмму непосредственно своему сыну, приказав, чтобы тот ушёл из госпиталя и вернулся в Штаты. Лейтенант Кеннеди ответил: "Склонять американского офицера на действительной службе покинуть свой пост – крайне серьезное уголовное преступление". И вот мы гадаем – он сам припрётся, или пришлёт кого-то из доверенных лиц, чтобы забрать сына. Боюсь, что волнение от этого инцидента плохо повлияло на здоровье Джека. Когда он поправится, его повысят в звании, наградят, и назначат на командную должность здесь, в Старой Майне.
Иван с трудом сдержал усмешку. А я и не догадывался, что американская политика куда забавнее нашей. Но это мне только на руку.
— Я могу проведать товарища лейтенанта?
— Конечно. Но только попрошу вас быть повнимательнее. Если он проявит признаки утомления, пусть отдыхает.
Когда Напалков вошёл в палату, то сразу увидел, как вечерние события подействовали на его друга. Кеннеди лежал на постели ничком, голова покоилась на подушках. Он открыл глаза и улыбнулся.
— Заходи, Иван. Догадываюсь, что ты уже знаешь о наших трудностях.
— Знаю. Не хотелось бы так высказываться о твоей родне, но на мой взгляд поведение твоего отца непростительно.
— Никаких вопросов, братишка. "Непростительно" это ещё очень мягкая характеристика для отношения моего отца к другим людям. Он твердолобый головорез, человек, лишённый понятий благопристойности или чести. Он всю жизнь наседал на меня, заставляя поступать как он хочет – достигать его целей и набивать карманы. Ни на кого и ни на что не обращал внимания, учитывая только собственные желания. Если он не может сам выдурить что-то для себя, то постарается устроить на нужный пост марионетку, которая будет выполнять его указания. И горе той, если она откажется. В глазах моего отца все вокруг него существуют чтобы служить его интересам. Он чудовище, Вань, настоящее чудовище, и я был рад сбежать от него. И буду только счастлив, если мне больше никогда не придётся говорить с ним. Извини, если моя прямота кажется тебе чрезмерной, но…
— Я понимаю, Джек. Мой отец тоже был чудовищем в обличье человека, — Напалков на краткий миг замолк. Решающий момент настал. Получится ли у меня разговорить Джека на что-нибудь действительно весомое против его отца? Так, чтобы мы могли решительно отвергнуть стратегические предложения, которые он поддерживает? — Я когда-нибудь рассказывал тебе о своей семье?