- Истребители встретили нас в лоб. А у нас спереди всего один пулемёт.
- Как только будете в состоянии, изложите всё письменно, - Эдкинс наблюдал, как раненых укладывают в машину скорой помощи. Обоих стрелков тоже отправили к медикам, на них накатил шок от пережитого. - Нам надо точно знать, что сегодня произошло и почему.
- Я и сейчас могу сказать, почему, - Вуд был потрясён тем, с какой скоростью исчезла его эскадрилья. - Нельзя летать на таких крупных самолётах как 26-е, столь низко. Лёгкая зенитная артиллерия убийственна для них. "Крепости" доказали, что способны преодолевать огонь средней и тяжёлой на большой высоте. Нам надо делать так же.
Лес, к северу от Поливаново[105]
Теперь их было восемь. Телом, по крайней мере. А вот где сейчас душой Е?лень[106], я не знаю, - Шульц посмотрел на молодую женщину, которая осуществила невероятный подвиг - проникла в центр управления Люфтваффе, а сейчас, казалось, хотела бы никогда не появляться на свет. Её потайное имя Шульц узнал ночью, оно означало оленя женского пола, и удивительно подходило ей. Она обладала естественным изяществом самки, вот только хотела умереть.
Партизаны разошлись вокруг. Двое обеспечивали боковое охранение, один ушёл в передний дозор, ещё один - тыловой. Оставшиеся двое прикрывали непосредственно Шульца и Е?лень. Это внезапно напомнило сержанту, насколько основательно партизаны взялись за задачу провести его через линию фронта. А ещё он подозревал, что это должно было предотвратить попытку Е?лень застрелиться. Шульц искал способ поговорить с нею, попытаться заставить её выйти из раковины и вернуться в окружающий мир. Он решил, что стоит попробовать прикоснуться к чему-то, что, вероятно, осталось для неё хорошим воспоминанием.
- Мне говорили, до войны ты была учительницей?
К его облегчению, он угадал. Е?лень действительно слегка улыбнулась, вспомнив дни перед тем, как на страну обрушилось страдание и отчаяние.
- Всё верно. В Саранске, это порядком на запад отсюда. Я преподавала детям немецкий и английский, как часть сложного школьного предмета "Жизнь и работа семьи в деревне и городе". Ещё я наставляла их в диалектике и понимании леса. Юным пионерам нужно знать, как вырасти хорошими товарищами. Так я и сама научилась по-настоящему выживать в лесах.
Её голос ожил, когда она говорила о довоенном времени, но улыбка исчезла, как только вернулись воспоминания, связанные с войной. Но обнаружив, что кто-то интересуется её жизнью, она рискнула сделать шаг навстречу.
- А чем ты занимался до войны?
Шульц заметил, что она не использует его имя, кажущееся немецким.
- Меня зовут Чарльз, но в основном люди называют меня Чарли или Чаком. Я ушёл из школы сразу после церемонии вручения дипломов, но никакой приличной работы не было. И мы с другом открыли мастерскую по ремонту и восстановлению мотоциклов, в гараже моих родителей. Люди часто не могут позволить себе новый, привозят старый, изношенный, а мы приводим его в порядок. Я научился хорошо управляться с краскопультом. Первый год было очень трудно, но мы работали на совесть, и стали приезжать люди из соседних городов. К концу второго года мы развернулись так, что смогли снять настоящую мастерскую, а на третий поняли, что на самом деле прилично зарабатываем. Потом появилась новость о "Тани". Следующим же утром мы с Дугом, мой партнёром, пошли на ближайший призывной пункт военно-морского флота, но очередь уже трижды огибала квартал.
- "Тани"? - задумчиво переспросила Е?лень. Шульц мысленно обрадовался. Она уже заинтересовалась, и это было большим шагом вперёд.
- "Роджер Б. Тани"[107], фрегат Береговой Охраны. Его торпедировала немецкая... гитлеровская подводная лодка. После того, как экипаж команда покинул корабль, она расстреляла из пулемётов всех оставшихся в живых. Погибло почти сто человек. Я понимаю, это кажется малым по сравнению с тем, что фашисты натворили здесь, но матросы Береговой охраны… они занимают особое место в сердцах людей, живущих у побережья. Понимаешь, они всегда идут на помощь, если мы попадаем в беду в море. У них есть девиз - "Мы обязаны идти, но не обязаны возвращаться". Поэтому, когда к берегу начало прибивать тела, люди как будто сошли с ума. Это стало последней соломинкой, последним, что подвигло нас на такой шаг. А потом, когда мы узнали, как храбро сражаетесь вы, русские, как вы заставляете фашистов истекать кровью и умирать за каждый шаг... ну, мы должны были помочь.
- И так ты оказался здесь.
Е?лень на какое-то время ушла в себя, а потом разразилась такой скороговоркой, будто слова долго копились в ней под большим давлением. Шульц решил, что так оно на самом деле и было.
- Когда мы уничтожили фашистский конвой, и я увидела мёртвую девушку, ну, ту, так похожую на меня, сразу поняла, что нужно сделать. Её ранило в голову, и форма почти не запачкалась. Я переоделась и спряталась, пока не появились немцы. Они нашли меня и довезли до центра управления, как было написано в её - моём - назначении. Обман сработал. Я только одного не знала. Гитлеровские офицеры считали женщин, поступивших по спискам вспомогательных сил, своим собственным частным гаремом. Наночь они разбирали всех по своим квартирам. Мне приходилось притворяться, что это самое замечательное в моей жизни событие, и я наслаждаюсь всем, что они заставляют меня делать. Фашистские свиньи, убивающие наших отцов, братьев, сестёр, разрушающие всё, что мы построили! Когда они касались меня, я верещала от радости, несмотря на то, что их пальцы для меня были подобны кислоте. А потом я мылась и мылась, но так и не смогла почувствовать себя чистой. Все, чего они коснулись, стало осквернённым. Да если бы я сумела, то разрезала бы себя на части и разбросала!
Шульц смотрел, как она плачет, и жалость к ней смешивалась с чувством вины. Мы с Дугом сумели развить своё дело и достигли успеха. Мы нашли то, что нужно людям, и попали на гребень волны. У нас, пожалуй, получилась одна из первых небольших компаний, которые возродились после Депрессии, и недостатка в девочках мы не испытывали. Сколько их чувствовало то же самое? Сколько пошло с нами, потому что им было нечего есть, а у нас водились деньги на хорошую еду и кино? Сейчас Дуг вернулся домой, его комиссовали по зрению и из-за проблем с ногами, и наш бизнес работает - мы делаем запчасти для армейских мотоциклов. Половину прибыли он откладывает до моего возвращения. Но как себя чувствовали те девочки?
- Е?лень, ты когда-нибудь видела "Летающую крепость"?
Она покачала головой, смущенная и изумленная, опустошенная от излияния накопившихся эмоций. Шульц старательно подбирал слова, потому что очень не хотел быть неправильно понятым.
- В ней десять человек. Сразу в носу сидит бомбардир, позади него штурман. Затем пилот и второй пилот в кабине, рядом с бортинженером - это я. В задней части кабины стрелок-радист, потом два бортовых стрелках, стрелок в шаровой установке снизу и хвостовой. Десять человек. На бомбардировщиках летают взрослые люди, как правило, проверенные мужики среднего возраста. Истребители - игрушки для молодёжи. В моем самолёте были женаты пятеро, и ещё один помолвлен. У двоих из женатых - дети. Наш бомбардировщик был самым обычным, они почти все такие. Е?лень, я не пытаюсь умалить то, что ты перенесла, но если ты спасла всего один самолёт, то шесть жён или невест увидят своих мужчин. Это дети, которые будут расти, зная отца не по выгоревшей фотографии на стене. Благодаря тебе. И это один бомбардировщик за один вылет одной эскадрильи из одного полка одной дивизии. К тому времени, когда эта война закончится, добытые тобой сведения спасут, наверное, сотни бомбардировщиков и их экипажи.
- Сотни? Ну ты хватил.
- Война будет идти ещё долго. Мы летаем два раза в неделю, теряя каждый одну или две машины. В нашей авиагруппе 72 "Летающих крепости". Математика простейшая. Ради нас ты пожертвовала сверх всего возможного, но кроме того, преподнесла бесценный дар. Лишний шанс вернуться домой.
106
В оригинале стоит Olen, с последующими продолжительными разъяснениями насчёт оленихи. Я счёл уместной более мягкую диалектную форму.
107
В РИ "Роджер Б. Тани" служил на Тихом океане, совершил множество боевых выходов, покинул состав флота только в 1986 году и сейчас находится на вечной стоянке как корабль-музей.