Волга, Мордово, судоремонтный завод, шнельбот S-38
- Герр оберлейтенант, прибыл комплект брони для ремонта вашего мостика.
На лице руководителя мастерских сияла лучезарная улыбка. Прибытие готовой сборной бронерубки для S-38 означало, что наконец сможет сплавить надоевший ему кораблик и его придирчивого капитана со своей небольшой ухоженной верфи.
Оберлейтенант цур зее Оскар Вупперман не впечатлился, и даже не почувствовал особой благодарности. Полностью бронированная рубка это конечно очень хорошо, но по сравнению со всей остальной - деревянной - конструкцией шнельбота несущественно. Результативность обстрела была куда как наглядной. Всё выше края палубы превратилось в перекрученные обломки. Кормовая 37-мм установка разбита, обе спаренные 20-мм скорострелки на миделе снесены полностью. Лишь носовая 20-мм пушка уцелела, и только потому, что её турель пряталась за приподнятыми бортами бака. Мостик и надстройка в средней части корпуса были изрешечены и переломаны. Мне нужно более мощное вооружение, а не пара лишних тонн брони. У бронекатеров огневое преимущество перед нами, да такое, что после их первого залпа нам почти нечем было ответить.
- Это хорошо. Может, пока ваши работники устанавливают панели, они смогут сделать ещё кое-какие изменений? Я хочу убрать торпедные аппараты и заменить 20-мм пушки на 37-мм. Одну на носу, одну посередине, одну на корме. По обе стороны мостика - спаренные MG42[108].
Вупперман призадумался о том, как американские тяжёлые пулемёты растерзали его шнельбот. Насколько он знал, ничего столь же хорошего, как американские крупнокалиберные "Браунинги", не имелось. Но надо было сделать хоть что-то.
- У меня уже есть 37-мм пушка, как раз для вас, - инженер на самом деле старался прилагать все усилия для экипажей, действующих из Мордово. - Это зенитная M42U[109]. И по весу меньше будет. У меня их шесть, для перевооружения небольших буксиров. Но один из них потопили раньше, чем он попало сюда. Ваш S-38 так раздолбан, что почти всё на корме проще собрать заново, чем ремонтировать. У нас нет другой 20-мм спарки, но, возможно, вы согласитесь на ещё одну M42?
Вупперман вовсе не был неблагоразумным человеком. Иногда немного бесцеремонным, но упрямых дураков на дух не переносил. При этом он старался изо всех сил помогать тем, кто приложил усилия от его имени.
- Это было бы здорово. А получится поставить одну из них на носу? Очень часто на реке первым вступает в дело именно носовое орудие, и именно поэтому у амеров есть трёхдюймовка. Один выстрел из такой пушки порой сразу заканчивает сражение. Поэтому ещё одна всё прилично бы упростила.
Начальник покачал головой.
- Я бы с удовольствием, но проблема в самой установке. Выгородка под 20-мм пушку слишком мала для 37-мм, а для её расширения понадобится перекраивать скулы. Демонтаж торпедных аппаратов упирается в то же самое, в переделку борта. Такой объём работ должен утверждаться официально, и флот настоит, чтобы были изготовлены надлежащие чертежи. И результат вы получите через год или даже больше. А сейчас, если борта повреждены достаточно сильно, можно попробовать просто установить побольше вооружения, не погрязнув в согласованиях.
Их прервало завывание сирен по всей базе. Вупперман огляделся и увидел высоко в небе над восточным берегом Волги струи инверсионных следов. Боевой порядок шёл прямым курсом, а вокруг него истребители вычерчивали длинные, изящные кривые. Американские тяжёлые бомбардировщики и их прикрытие. Мир меняется прямо у меня на глазах.
Было в таком зрелище нечто неотвратимое. В бинокль Вупперман видел, что B-17 летят в плотном строю. Он попытался сосчитать их, но численность была слишком велика. Больше сотни точно. А может, все двести. Вокруг бомбардировщиков появились маленькие чёрные клубки разрывов, но, на взгляд Вуппермана, самолёты вовсе не обращали на них внимания.
- Интересно, куда они идут? - посмотрел оберлейтенант на инженера.
- Кажется, это "куда" прямо здесь.
Они уставились друг на друга, словно одновременно прозрев и, в унисон крикнув "Вот дерьмо!", рванули в укрытие. И успели туда вовремя. Когда они сиганули в бомбоубежище, на северо-западной окраине верфи раздались первые взрывы. Вупперман облегчённо вздохнул, увидев здесь всю свою команду, уцелевшую после дуэли с американским бронекатером. Насыщенный гул становился всё ближе, и с потолка стала сыпаться пыль. Вупперман видел, как инженер и его рабочие вздрагивают по мере приближения ударов.
- Расслабьтесь, камрад, мы в укрытии, - оберлейтенант делал скидку на то, что начальник верфи - гражданский.
- Да ладно вам, - его голос дрожал, от взрывов бомб и от его собственного страха. - Эти укрытия были построены, когда нас по ночам бомбили Иваны. Их ночные бомбардировщики - небольшие бипланы, способные нести 10- или 20-кг бомбы. Потом явились американцы, и их четырёхмоторники сбрасывают фугаски по 500 кило или по тонне. Любое прямое попадание, и наша нора вскроется как яичная скорлупа.
Осознание этого раздражало Вуппермана. Он предположил, что в убежище они будут в безопасности, но... Пыль и дым постепенно заполняли помещение, вскоре стало тяжело дышать. Температура медленно, но постоянно росла. Вне всяких сомнений, бомбардировщики сбросили на верфь зажигалки. Оберлейтенант мрачно подумал, что S-38 прямо сейчас может полыхать с носа до кормы. А спрятаться от ужасающего грохота было некуда.
Он понял теперь, почему пережить артналёт или бомбардировку так разрушительно для боевого духа. Постоянный рокот сотрясал всё тело, заставляя суставы ныть от боли при каждой серии разрывов. Более близкие попадания заставили его чувствовать, как воздух вылетает из лёгких. Учитывая, что дышать и так было нелегко, вскоре стало темнеть в глазах.
Наконец, через двадцать минут, показавшихся вечностью, бомбардировка прекратилась и прозвучал отбой тревоги. Когда они покинули убежище, перед ними расстилались руины судоремонтного завода. Здания и склады развалились и горели, причалы и мостки исчезли. На реке догорал и садился в воду буксир, который Вупперман спас несколькими ночами. Столб дыма поднимался и с другой стороны Елаурки, указывая, что некоторые бомбардировщики сбросили свой груз туда.
- Они накрыли Вырыстайкино[110], - инженер указал на дымы вверх по реке. - Там был ещё один судоремонтный завод, небольшой. Амеры всегда так делают. Бомбят основную цель и несколько мелких вокруг. Так они обрезают нам возможности восстановления техники. Мы нашли способ в той или иной мере справляться с этим. Как бомбардировщики улетают, все бросаются тушить пожары и спасать раненых. Так нам удаётся сохранить часть мощностей и исправить повреждения прежде, чем они станут катастрофическими. Давайте проверим, что там с вашим шнельботом.
Когда они подошли к берегу, Вупперман увидел, что повреждения не столь велики, как он ожидал. S-38 был всё ещё на плаву и даже не загорелся. Однако тяжелая бомба разнесла причал рядом с ним, и взрыв разрушил часть борта. Деревянный полубак, где крепились торпедные аппараты, был продырявлен осколками, а металлические узлы покорёжены ударной волной.
Инженер покачал головой.
- Такое нам не исправить. Придётся восстановить целую секцию борта перед мостиком и выше ватерлинии. Отсюда выходит, герр оберлейтенант, что мы можем установить третью 37-мм пушку. По ходу дела снимаем пусковые и ящики для запасных торпед. Это займёт какое-то время, особенно с повреждениями от налёта, но зато получится так, как вы хотите.
Россия, аэродром Большая Тарловка, 305-я бомбардировочная группа
108
Германский единый пулемёт калибра 7.92 мм, отличавшийся высокой скорострельностью. Его конструкция в том или ином виде дожила до наших дней.
109
Германская скорострельная пушка, применявшаяся в качестве зенитной на кораблях и подводных лодках. По сравнению с армейскими 37-мм зенитками обладала более длинным стволом.