- "Гонщица" горит, - обернувшись, сказал Холланд, пока ЛеМэй сосредоточился на удержании высоты и скорости. - Наблюдаю ясно. Внутренний правый двигатель выбит. Погасили, зафлюгировали винт. Уверенно держатся на трёх моторах.
- Бомбардир на связи. Одна минута до точки сброса.
- Принял, самолёт твой.
ЛеМэй убрал руки и ноги, и почувствовал крошечные движения, которыми бомбардир "Красавицы" направлял всю колонну в заходе на цель. Потом послышался шум открывающихся створок бомбоотсека, и восемь полутонных бомб, ради которых и затевался этот полёт, ушли вниз. Полковник отметил, что самолёт удержался на своём месте после сброса. Несколько машин рядом дымили поврежденными двигателями, но в целом боевой порядок шёл как на привязи.
- "Пяденица" падает, - прозвучал доклад по внутренней связи. Голос был беспристрастен, но ЛеМэй почувствовал досаду от потери ещё одного бомбардировщика. - Хвостовой стрелок выпрыгнул. Стрелок нижней башни тоже. Ещё четыре вышли через бомбоотсек.
"Пяденица" уже тянула за собой жирный бурый след. Оба внутренних двигателя стояли. Пилот освобождался от бомб, надеясь удержать самолёт в воздухе, но тщетно. От фюзеляжа начали отваливаться куски, в струе дыма появились языки пламени. Следом под напором огня сдались лонжероны, и B-17 рухнул со сложившимися крыльями.
- Сброс завершён, - слова просто подтвердили свершившийся факт, понятный по поведению "Мемфисской красавицы". Без бомб было гораздо легче. - Самолёт ваш, полковник.
- Внимание всем! Подготовиться к повороту на курс 095!
Бомбардировщик начал длинный правый разворот. ЛеМэй заметил, что поворот сбил с толку системы наведения зениток, и ещё долгие мгновения разрывы пятнали небо в стороне. Потребовалось примерно десять секунд, чтобы целеуказатели выдали новое решение. Ну вот они, те самые десять секунд. Позади на цель заходил второй рейд, частично отбомбившийся по Москве-Сортировочной, а первый уже вставал на курс к дому.
В этот момент раздался грохот и сильный удар заставил "Мемфисскую красавицу" пошатнуться на один борт. ЛеМэй почувствовал, как что-то влажное ползёт по лицу. Это всё потом. Внутренний левый двигатель горел, поток оранжевого пламени, стекающий по крылу, оставлял подобный комете след. Сейчас надо было беспокоиться только о том, как сбить пламя. Конструкторы загодя предвидели такое, и оборудовали B-17 углекислотными огнетушителями. Но сначала необходимо отрезать двигатель от подачи топлива, полностью заглушив его и перекрыв трубопроводы. ЛеМэй убрал газ, отключил питание бензонасоса. Как только винт остановился, он активировал огнетушители. Через несколько секунд поток пламени затрепетал и иссяк. Теперь можно было осмотреться. В кабине образовался настоящий хаос.
Всё выглядело так, будто несколько нью-йоркских банд решили устроить разборку в условиях ограниченного пространства. Лобовое стекло, приборная панель и боковые окна были забрызганы невероятным количеством крови и какими-то неопределяемыми ошмётками. ЛеМэй посмотрел на себя. Его кожаная куртка и лётный костюм тоже оказались целиком залиты кровью, а по очками что-то стекало. Полковник Холланд, сидевший на месте второго пилота, обмяк в кресле и был мёртв. Осколок снаряда, взорвавшегося рядом с "Мемфисской красавицей", снёс ему челюсть и выворотил б?льшую часть шеи.
- Бортинженер - в кабину. Стрелок-радист, прими верхнюю башенку.
ЛеМэй посмотрел направо и увиденное потрясло даже его. Из боевого порядка медленно вываливался B-17, хотя все его двигатели работали. Прямое попадание из зенитки снесло почти весь нос. Кабина бомбардира и штурманская выгородка отсутствовали полностью, а то, что осталось, было перекручено и искорёжено. Почему самолёт вообще летит, выходило за рамки понимания.
- "Гончая Запада", отзовитесь кто живой.
Ответ прозвучал с едва скрываемым страхом.
- Всё очень плохо. Снаряд взорвался у самого носа. Штурман и бомбардир просто исчезли. Командир и второй пилот мертвы.
- А вы кто? Бортинженер?
- Нет, сэр. Он ранен, не осилит. Много мелких осколочных. Его место занял Фрэнки. Я Сэм. Мы бортовые стрелки.
- Бортовые стрелки? - На этот раз ЛеМэй порадовался, что частичный паралич лицевого нерва не даёт ему быстро изменить интонацию. - Сколько у вас часов налёта на B-17?
- Ни одного, сэр, - стрелок, очевидно, достаточно пришёл в себя и осознал, что говорит с офицером. - Два часа на кукурузнике в 50 лошадиных сил.
- Сгодится. Ну, будем надеяться, по крайней мере. Самое главное сейчас - не отстать от строя. Фрэнки понимает, что он делает?
- Он считает, да. Он раньше смотрел за работой бортинженера, когда больше нечем было заняться. И ещё ездил на мотоцикле.
О боже правый.
- Тогда скажи ему, что вам надо включить максимальный газ, или просто установить автоподачу топлива на "высокую мощность". Забейте на точную регулировку, просто сделайте как я сказал. Вы должны удержаться в строю. Только не забудьте рассказать об этом, когда приземлимся. Техники не откажутся поменять моторы, но не над вражеской же территорией.
- Так точно, сэр.
ЛеМэй вновь оглядел кабину. Останки полковника Холланда уже убрали с места второго пилота, и даже отдраили кресло от крови и ошмётков тканей, насколько это было возможно в воздухе. Бортинженер принял пост и покосился на пробоину в правом борту.
- Сэр, этот осколок летел за вами. На дюйм дальше к хвосту, и он снёс бы вам голову.
ЛеМэй глянул на дыру и рыкнул:
- Да хрен там.
Чувашский плацдарм, неподалёку от Тимяшей, 746-й танковый батальон
Полковник Лонг размышлял над полученными сведениями. Воспользовавшись понемногу ослабевающим дождём, он отправил разведгруппу, чтобы изучить вражеские позиции в Тимяшах. Восемь бойцов на двух джипах объехали район, где, как предполагалось, окопались немцы, и вернулись с подробным докладом. Силы противника состояли всего из сотни пехотинцев, нескольких единиц бронетехники и одной или двух противотанковых пушек. Даже для его значительно ослабевшего батальона это казалось посильной задачей. Если справимся - отобьём свой отрезок фронта, а подразделения севернее усилят нас и стабилизируют его. Он позвал майора Барндоллара к танку, выбранному вместо своего предыдущего.
- Ну, Джордж, выдвигаемся. Пусть колбасники думают, что мы до сих пор застряли в грязи. Я возьму вторую роту, и пойдём пробивать оборону. Первая и третья расширят дыру, которую проделаем мы.
Жаль, что у меня нет здесь разведки на лёгких танках. Вот уж удружил Ветреный Фредди - раздёргал батальон куда попало, не оставив нам усиления. Без поддержки пехоты остаётся только надеяться, что немцев напугает один вид моих танков, сопровождаемых водителями грузовиков и поварами с походной кухни.
К удивлению полковника, всё получилось как и было задумано. Столкнувшись с пятнадцатью танками, пара T.IV не стала ввязываться в безнадёжную перестрелку и отошла. Пехота отступила вместе с ними, укатив лёгкие 50-мм пушки на руках. Именно для таких случаев и создавались "Шерманы". Танковые орудия стреляли по целеуказанию Лонга, подгоняя отступающих немцев. Часть из них попряталась в развалинах по обе стороны улицы, проходящей через деревню. Остальные бросили пушки и убежали в поисках укрытия. "Шерманы" прибавили скорость и вошли в промежуток между зданий восточной окраины. Машина Лонга тоже покатилась быстрее, нагоняя побеждённых немцев - картинка просто по учебнику.
К сожалению, это был русский фронт, и полковнику пришлось на своей шкуре узнать, как быстро мечты могут обернуться кошмаром при столкновении с немецкими ветеранами. Деревня Тимяши состояла из двух обособленных частей, разделённых овражистым пустырём. Едва "Шерманы" вышли на открытое место, по ним ударили ПТО. Лонгу хватило времени только чтобы понять - он сам въехал в умело разработанную западню. Прямое попадание разбило ленивец и порвало траки. Мехвод успел перебросить передачу на задний ход. Танк описал короткую дугу, разматывая гусеницу и сползая в садик перед домом. Удобная и укрытая позиция, попавшаяся по чистому везению. Полковник понимал, что такое повреждение можно исправить только в рембате - силами экипажа не справиться. Ощущая неминуемую катастрофу, он приказал команде остаться с машиной, а сам пошёл посмотреть, что происходит вокруг. Обстановка была ещё хуже, чем он мог представить. Один из танков застрял носом вверх в дренажной канаве, экипаж лежал рядом. Остальные вспыхивали под плотным, прицельным огнём. Обернувшись, Лонг увидел, что "отступающие войска" сплотились, заняли новые позиции и хлопнули дверью, закрывая ловушку. Обе "брошенных" противотанковых пушки стремительно перекатили. Теперь они лупили по слабо защищенным кормовым частям "Шерманов". Пехотные отделения немцев тем временем окружали американские войска и методично истребляли их.