- То есть ты предполагаешь, что предатель, возможно, отправил не те патроны в надежде, что вы останетесь без боеприпасов в разгар сражения? Тогда атака на Десятый Остров может быть просто совпадением.
Кеннеди осторожно кивнул, чтобы не растревожить больную спину.
- Так и выходит. Использовать иностранные боеприпасы, чтобы проучить иностранцев. Не без иронии задумка.
- Но, друг мой, я помню наш первый разговор на эту тему. Ты сказал тогда, что те, которые организуют саботаж, высматривают годных для него людей. С затаёнными обидами или каким-то другими личными причинами. И потом культивируют эти чувства. Предположим, наш саботажник неприязненно высказывался об американцах, или просто как-то ругал их, а настоящие предатели подслушали его? Они надоумили его направить в ваше соединение неправильные боеприпасы. Он-то думал, что вредит вам, не соображая, что на самом деле помогает гитлеровцам.
Они переглянулись. Развёрнутая Напалковым мысль обладала весомостью, ибо многое объясняла в событиях тех дней. Но и кое-что сверх того. Кеннеди озвучил:
- Тогда это значит, что у вас на той станции есть организованная фашистская агентурная сеть.
Чекист глубокомысленно кивнул. Вообще почти всё его сегодняшнее посещение состояло из вдумчивых кивков. Он молча вручил лейтенанту стопку переведённых личных дел, сам взял другую, на русском, и уселся за стол на другой стороне палаты. Повисла шуршащая тишина - они оба пробирались через характеристики, послужные списки и другие сведения. Через несколько минут Кеннеди вынул одну папку и отложил. Ещё через минуту или две Напалкова сделал то же самое. Они, не видя документов в руках друг друга, выбрали одного человека. Наконец, Иван убрал последнюю папку и взял отложенную.
- Этот.
Джон поднял свою.
- Согласен. Этот.
Напалков открыл дело и прочитал сводку.
- Хабаров Николай Павлович. Сорок четыре года. Женат на Нине Кларавиной, двадцати пяти лет. Он - диспетчер на сортировочной станции, отвечает за адресацию поставок. Она - сварщица на верфи Гривки. Как нам сообщили, у неё были какие-то дела с расквартированным там американским матросом, но они не виделись уже больше месяца. Вот с кем надо пообщаться.
Московский фронт, Приволжский, аэродром №108
Левое колесо было посечено осколками 20-мм снаряда, попавшего в консоль левого крыла, и самолёт на пробеге тянуло в сторону. Эдвардс парировал снос, отчаянно пытаясь удержать "Тандерболт" на полосе, но безуспешно. P-47 боком сполз на траву, запрокинул хвост и едва не чиркнув всё ещё вращающимся винтом по земле. На мгновение лейтенант подумал, что самолёт скапотирует, но он застыл, вздрогнул и вернулся на место. Эдвардс с облегчением выдохнул - сел.
С поездами всё пошло наперекосяк. На путях, подходящих к сортировочной, стояло четыре состава. В каждом было три платформы с зенитками, одна перед локомотивом, одна ближе к середине и одна в конце. На них находились или счетверённые 20-мм пушки, или одноствольные 37-мм. Никогда раньше пилоты "Тандерболтов" не натыкались на такой шквал зенитного огня. "Конфетку" подбили ещё на заходе в атаку, и стегали очередями, пока она описывала длинную размашистую кривую. В верхней точке самолёт перевернулся и рухнул. Потом Эдвардс увидел, как у "Айви" из выхлопа турбокомпрессора плеснуло пламя. По лекциям он помнил, что если такое случилось, у пилота всего 15 секунд, чтобы покинуть самолёт - потом он взорвётся. Но высоты не было, и "Айви" взорвалась, коснувшись земли.
Внезапно яркий свет затопил кабину - фонарь открыли снаружи.
- Ну вот, сэр. Мы вас нашли. Вы ранены?
Эдвардс покачал головой, затем выполз из кокпита. Снаружи он увидел, как по всему левому борту тянутся следы от попаданий 20-мм снарядов. Чёрт, да любой другой самолёт развалился бы ещё в воздухе.
Один из техников уже сидел под левым крылом, осматривая развороченные листы обшивки. Неожиданно он хмыкнул и полез внутрь конструкции, а через минуту что-то достал оттуда.
- Полюбуйтесь, сэр. Похоже на 20-мм фугасно-зажигательный. Попал в главный лонжерон, но детонатор не сработал. Иначе оторвалось бы всё крыло. Возьмите на удачу, добрая примета.
Эдвардс взял находку и оглядел её. Это на самом деле был фугасно-зажигательный тонкостенный снаряд.
- Спасибо, сержант, так и сделаю. Как моя старушка в целом? - с этими словами лейтенанту показалось, будто он расслышал огорчённое "Эй, ну не такая уж и старушка!", но списал на усталость от боя.
- Пока вне игры, сэр. Требуется замена крыла и ремонт обшивки фюзеляжа и хвоста. К концу следующей недели будет готово. А пока вам придётся выбрать машину из запасных.
- Благодарю, сержант, - и Эдвардс ушел туда, где наливали послеполётный виски и проводили разбор. Он рассказал о помощи F-5, который вывел их на важную цель, о том, каким внезапным был зенитный огонь с поездов, и как им пришлось сначала подавить платформы. Только потом они смогли добить составы. Когда группа улетала, позади захватывающе взрывалось и полыхало.
- Спасибо, лейтенант Эдвардс. Вам скоро снова на вылет, возьмите один из резервных "Тандерболтов".
- Бери "Живца", Монти. Птичка в хорошем состоянии, - сказал майор Янг, встретивший его сразу на выходе из аналитического отдела. - Загляни за кофе и пончиками. Летим через час.
Кофе и пончики? Эдвардс внезапно осознал, что чувствует запах свежего кофе и - вот чудеса - недавно приготовленных пончиков. Или я умер, или сошёл с ума. Или и то и другое.
В бессознательном состоянии, следуя за запахом, он предстал перед американским школьным автобусом. Его, конечно, перекрасили в оливково-серый, но очертания и проглядывающий сквозь царапины оранжево-жёлтый цвет на самом деле выдавали происхождение. Один борт был наполовину открыт и образовывал прилавок с навесом. В глубине салона три женщины варили свежий кофе, делали чай для русских пилотов и раздавали всем пончики. Над окнами тянулась надпись "Буфет". Эдвардс подумал, что женщины выглядят удивительно стройными для людей, которые весь день пекут пончики, но потом догадался, что это просто обычные американки. За несколько месяцев в России он привык видеть более плотно сложенных русских дам. Между тем, нос уверенно указывал на запах.
- Кофе и пончик, уважаемый? - спросила из автобуса одна женщина.- Сначала я зайду в расположение. У меня с собой нет денег, мы не берём в воздух ничего такого.
- Тебе не нужны деньги, душка. ВВС хотели взять это на себя, но нашлись богатые люди, которые заплатили за всё. Они обеспечивают походные кухни. Всё уже оплачено, до последней чашки и пончика, который мы подадим. Так что присаживайся. Какой кофе хочешь?
- С молоком и сахаром можно? И пончик, разумеется.
- У нас есть сливки, - весело сказала буфетчица, глядя, как Эдвардс ошарашено кивает. - Вот. А если захочешь ещё один пончик, просто подойди.
На одном из простеньких раскладных стульев, расставленных рядом с автобусом, сидела Лиля Литвяк. В одной руке она держала стакан чая, а в другой - полусъеденный пончик. Её рот и щеки белели сахарной пудрой, на носу сидела капелька красного джема. Она выглядела как кошка, обнаружившая неосторожно оставленный горшок сливок, и подняла взгляд, когда Эдвардс уже подошёл.
- Можно присоединиться?
Она кивнула и вернулась к своему занятию: поеданию пончика крохотными укусами. Лейтенант точно знал, она пытается растянуть удовольствие от неожиданной радости. Эдвардс отпил из чашки, хорошо понимая, что чувствует его коллега. Он сам уже почти забыл вкус натурального кофе, свежесваренного со сливками и сахаром. Казалось, всё тело отзывается на напиток. Откусив ещё тёплый пончик, он возрадовался вдвойне.
- Наверняка это еда ваших миллионеров, - организм Лили, долго лишённый сладостей, просто ликовал от внезапного поступления сахарной пудры.