Максим представил ему свою спутницу, и они сели за стол. Стол был отменный и ломился от обилия всевозможных яств.
«Надо же, такое изобилие», — подумал Максим, вспомнив про талоны на продукты в их родном городе.
Налив вина даме и наполнив рюмки коньяком, Борис Константинович предложил выпить за встречу. Они выпили и стали разговаривать на общие темы. Когда в ресторане заиграла музыка, Артур пригласил Светлану танцевать. Максим и Борис Константинович остались одни и сразу же приступили к деловым вопросам.
Максим сообщил, что готов поставить большую партию мехов, но для этого необходима непосредственная помощь Бориса Константиновича. Он должен направить в Казань большую грузовую машину, желательно рефрижератор, в которую они и загрузят меха. Откуда меха, Максим уточнять не стал, да и собеседнику это было безразлично, единственная сложность в плане Максима — это очень жесткие сроки для прибытия машины из Москвы в Казань.
Расчет за товар должен произойти в Москве. Основное условие — наличные деньги. Борис Константинович явно не хотел рисковать, и поэтому не соглашался на участие своих людей в этой акции. Максиму ничего не оставалось, как предложить ему лично десять процентов от стоимости всей партии. И тот согласился. Сроки и время прибытия машины решили обговорить непосредственно перед началом операции по телефону через Артура.
Закончив беседу, Борис Константинович встал из-за стола и направился на выход. Максим отправился проводить.
На выходе Борис Константинович похвалил:
— У тебя хороший вкус — красивая женщина! За такой нужно уметь ухаживать. Ты иди и отдыхай, за стол я уже заплатил.
Максим вернулся, налил себе коньяка и залпом выпил.
«Теперь все, назад дороги нет, — подумал он, — вышли на финиш. Куда приведет дорожка — в тюрьму или к богатству, будет видно».
Ему не хотелось думать о плохом, но предчувствие большой беды кольнуло его сердце. Максим налил еще и выпил, пытаясь заглушить внезапно возникшее чувство.
Поднявшись из-за стола, Максим направился к танцующей паре и больше не давал возможности Артуру танцевать со Светланой. Разошлись они в первом часу ночи, сытые, усталые, но довольные проведенным вечером.
В эту ночь Максим вновь остался у Светланы. Утром он ей сообщил, что дела в столице успешно завершены, и он готов хоть сегодня отправиться обратно. Светлана не стала капризничать и согласилась с датой отъезда. Правда, ей хотелось встретиться с еще одной подругой — Ирой, и она стала звонить ей и договариваться о встрече.
До назначенного Ирой времени было еще далеко, и Света с Максимом гуляли по весенней Москве. С большим удовольствием они бродили по старым улицам, наслаждаясь теплым солнцем. Незаметно добрели до набережной Москвы-реки. Река была чистой ото льда, и ее уже бороздили небольшие туристические пароходики. Они долго стояли на набережной и наблюдали за суетой этих пароходиков. Недалеко женщина торговала цветами. Максим купил большой букет желтых тюльпанов и радостно вручил Светлане. Это было так неожиданно и мило, что на ее глазах выступили слезы. Это были слезы счастья, и она, не скрывая их, крепко поцеловала Максима, не обращая никакого внимания на прохожих.
Максим остановил такси, и они поехали на запланированную встречу с подругой. Ира оказалась миловидной женщиной, довольно высокого роста, с приятным голосом. У Иры были большие голубые глаза, в омуте которых, наверняка, утонул не один мужчина.
Светлана представила Максима как хорошего друга, и они втроем пошли в кафе. Света и Ира засыпали друг друга именами и фамилиями своих общих знакомых, рассказывая, как они устроились в этой жизни. Максиму было скучно, но он с улыбкой слушал женскую болтовню.
Ира отпросилась с работы и никуда не спешила. Максим заказал для женщин вина, а себе кока-колу. Женщины выпили, и все дружно приступили к обеду.
Прощаясь, Ира стала уговаривать их навестить ее, но они, сославшись на скорый отъезд, отказались, а вернувшись в гостиницу, разошлись по своим номерам.
Максим сел в кресло и впервые серьезно задумался о своих отношениях со Светланой. Он слегка запутался в своих чувствах и не совсем понимал, что с ним сейчас происходит. Он всегда отрицал любовь и считал это чувство временным психическим расстройством, но вдруг сам влюбился. Пусть она старше его на шесть лет, пусть они совершенно разные, но желание видеть ее, слышать ее голос стало ежеминутной его потребностью.
Вот и сейчас, прошло всего чуть более часа с момента их расставания, но ему уже не хватало ее. Светлана незаметно вытеснила собой друзей из его жизни, и если бы сейчас пришлось выбирать между ними, он, не задумываясь, выбрал бы ее.
Светлана была у себя в номере и разговаривала по телефону с мужем. Она предупредила, что будет в Казани на следующий день, и попросила встретить на вокзале, но муж, сославшись на работу, сказал, что встретить не сможет и пришлет машину. Он также сообщил, что подписан приказ о его переводе на работу в Обком партии. Светлана сухо поздравила его и как бы в шутку обронила:
— Знаешь, дорогой, подобная должность в обкоме полностью исключает супружескую неверность. Наша партия за крепкую советскую семью!
Услышав это, Ермишкин нервно засмеялся и сквозь зубы процедил, что и раньше не грешил. О том, что их квартира ограблена, Ермишкин не обмолвился ни словом. Она спросила, готов ли он к отъезду в командировку, и голос Ермишкина потерял былую непринужденность.
— Приезжай, я очень жду тебя, — закончил он и положил трубку.
На следующий день поезд номер двадцать семь доставил Максима и Светлану в Казань. Ее встретил водитель мужа, а его увез Андрей.
Стажер уголовного розыска Кировского отдела милиции читал информацию от доверенного лица, переданную одним из оперативников. Источник сообщал, что его знакомый по имени Андрей в последнее время стал располагать крупными суммами денег, хорошо одеваться и помогать своим родным. Источник видел у Андрея немецкий нож со свастикой на рукоятке и черной гравировкой на лезвии. Где он взял этот нож, источник не знал, но сообщал, что Андрей практически не расстается с ним. В конце источник писал, что не исключает того, что Андрей занимается совершением преступлений, а именно квартирных краж.
«Ну, видел нож, деньги, — подумал оперативник, — и что дальше? Ты бы написал, что кражу на улице Красный химик совершил Андрей, тогда было бы здорово. А кому нужна эта информация? Никому».
«Доверенное лицо» топталось около РОВД, надеясь получить какие-то деньги за свою информацию. Стажер махнул ему рукой, и информатор поплелся вслед за ним, соблюдая метров десять дистанции.
Они остановились за кинотеатром «Идель». И источник вновь изложил все, что уже писал. Стажер, напустив на себя важность, молчал, и источник, чувствуя неловкость, стал повторяться и углубляться в детали.
В результате удалось узнать, что Баринов был ранее дважды судим и недавно уезжал из Казани на несколько дней. Вернулся с деньгами и сейчас целыми днями болтается по улице Кирова. Немного подумав, информатор добавил, что Андрей, по всей вероятности, вор-гастролер, а в настоящее время выбирает квартиру, которую обязательно обчистит.
Стажер достал из кармана три рубля и отдал источнику.
— Вот что, — попросил он, — ты хорошенько присмотрись к Андрею. Если заметишь у него вещи, золотишко там разное, ну, ты знаешь сам, что нас интересует, быстро ко мне.
Получив деньги, информатор направился в ближайший магазин, в котором купил бутылку портвейна и закуску.
Мое противостояние с Носовым стало приобретать совершенно новые формы. Если раньше между нами явно просматривалась открытая вражда, то теперь отношения были внешне ровными и доброжелательными, однако это не меняло практически ничего. Заместитель начальника управления в один прекрасный момент понял, что начальник управления избегает конфликта со своим заместителем, а это значит, не будет препятствовать тихой войне между Носовым и Абрамовым.
Носов, оставив меня в покое, переключился на моих сотрудников. Он организовал тотальный контроль за дисциплиной в моем отделе. Не жалея личного и рабочего времени, он стал ежедневно проверять их приход и уход с работы. Уже в восемь часов утра он был на месте и с блокнотом в руках обходил их кабинеты. По каждому случаю нарушения установленного графика требовал объяснения и писал докладные начальнику УУР с просьбой наказать за нарушения правил и требований. Мои попытки сгладить эти отношения сталкивались с его яростной убежденностью в том, что я не в состоянии контролировать деятельность подразделения и покрываю бездарей и лодырей. Не проходило ни одного партийного собрания, на котором бы он не поднимал вопрос в отношении меня и моих сотрудников.