— Ты фильтруй базар и не быкуй, не на профсоюзном собрании! Здесь авторитетные люди, и они хотят знать, кто ты по жизни? Вор или черт! Здесь «красная» зона, и каждый второй здесь или мужик, или пидар-общественник. Нас здесь осталось мало, и нам не надо, чтобы нас здесь заколбасили. Слышали от братвы, что ты бросил лопату и, судя по твоим делам, ты сиделец с понятиями. За понятия уважаем.
— Если я уважаемый сиделец, то почему я стою, а вы сидите? Выходит, я ниже вас? Не люблю и не уважаю тех, кто не уважает меня, — с вызовом сказал Максим.
— Я — Могила, если ты вор, то должен знать это погоняло, — ответил старший. — По его команде парень, сидевший на одном из матрасов, тут же соскочил и предложил Максиму присесть.
Максим присел.
Кто-то протянул ему пачку сигарет и предложил перекурить, но Максим отказался.
— Кто тебя знает в нашем мире, и кто за тебя может вписаться? — спросил Могила.
— За меня может вписаться настоящий вор. Его погоняло — Резаный. Я с ним чалился на больничке в Казани. Пробейте его по своим каналам. Именно он и назвал меня Шилом.
— Шато Резаный — вор авторитетный и всем известный. Он не будет подтягивать себе фраеров. Если ты не гонишь пургу, то наш человек. Резаный с разным фуфлом связываться не будет. А если вписывается за кого-то, то это по правилам и законам. Пока мы тебя не пробьем, встречаться больше не будем! Могу посоветовать — лишний раз в трубу не лезь. Здесь менты только и мечтают задушить нас, и твоя бравада здесь не канает. Тебе повезло, что не забили, как мамонта. Ты видел, сколько крестов на кладбище? Все они хотели что-то кому-то доказать, а теперь лежат в мерзлой земле и молчат. Ты тоже мог пополнить их ряды, но, видно, Бог помиловал. Ладно, Шило, бывай! — напоследок сказал Могила, и они по одному, словно привидения, растворились в коридорах здания.
Максим вернулся в свой отряд и лег. «Правильно я себя вел? — думал он. — Может, стоило косить под простого мужика, вкалывать, давать норму и ждать звонка. Выйти на волю с чистой совестью, а потом устроиться на завод слесарем. И пахать, пахать?…» Улыбка расплылась по его лицу.
Но было не до смеха, Марков прекрасно понимал, что малейший прокол равносилен смерти. Его не пощадят ни те, ни другие, но азарт делал свое дело, и Максим решил идти до конца.
Светлана занималась переоформлением квартиры, доставшейся от матери Максима. Ей понадобилось много времени для сбора всевозможных справок. И если бы не старые связи бывшего мужа, этот процесс мог бы затянуться на годы. Она знала, что это дело хлопотное, и, не стесняясь, раздавала взятки чиновникам. Взятки, в конце концов, и решили всю проблему. Семья Мустафиных вскоре въехала в квартиру матери Максима.
Бабушка была так счастлива, что все не могла поверить, что квартира теперь ее.
— Света, всю оставшуюся жизнь буду молиться за тебя! Видно, сам Аллах послал тебя нам, — твердила она.
Светлана забрала кое-какие вещи, напоминавшие ей о матери Максима, а вся остальная мебель была безвозмездно передана Мустафиным.
Вечером она зашла к ним в гости. Встретила ее Фая и без всяких слов потянула в зал, где уже стоял накрытый стол и ждала бабушка. Когда они расселись, Фая сбегала на кухню и принесла бутылку шампанского. Они весело выпили за новоселье. Бабушка, никогда не знавшая вкуса шампанского, на радостях тоже пригубила.
Посидев с полчасика, Светлана попросила Фаю написать записку брату. Фая прошла в соседнюю комнату и стала писать.
«Дорогой мой Шамиль! Вот уже второй день мы с бабушкой живем в новой квартире, которую оформила на бабушку эта добрая женщина. Мы счастливы и хотели бы поделиться этим счастьем с тобой. Шамиль, ты бы только видел, как вела себя бабушка, после того как впервые помылась в ванной, сколько у нее было радости! Мне жалко, что ты этого не видел. Помимо квартиры, эта женщина отдала нам всю мебель, которая была в квартире. Мебель вся импортная, новая, поэтому нам не надо ничего покупать. Сейчас, когда я пишу тебе, бабушка сидит за столом, пьет чай и смотрит цветной телевизор. Он нам тоже достался бесплатно. Мы счастливы с бабушкой и ждем твоего возвращения. Фая».
Написав, она передала бумагу Светлане.
— Фая! Я завтра лечу в Воркуту и встречусь с Шамилем. Будьте дома, чтобы он мог убедиться, что я сдержала свое слово. Я позвоню. Было бы хорошо, чтобы с ним поговорила бабушка. Пусть услышит ее голос! — попросила Светлана.
Девушка в ответ кивнула, и они разошлись, чтобы больше никогда не встретиться.
Светлана собрала все свои личные вещи, их оказалось не много, все уместилось в двух кожаных чемоданах. В большой спортивной сумке лежали вещи Максима, его паспорт, пистолет, патроны и ценности. Это были те времена, когда в аэропортах не стояли металлодетекторы, и сотрудники не проверяли багаж пассажиров.
В Воркуте Света остановилась в той самой гостинице. В этот раз она оделась по сезону — в норковой шубе ей уже были не страшны холода Заполярного круга.
Немного передохнув, она направилась в администрацию колонии, где встретилась с заместителем начальника по режиму.
Тот сделал вид, что не сразу узнал ее:
— Вам кого, по какому вопросу?
— Константин Петрович, вы что, меня не узнали? — спросила Светлана.
— Ба, да это ты, Светочка! Богатой будешь, не узнал! — он встал и двинулся в ее сторону.
«Старый козел! — мысленно воскликнула Света. — Пользуется своим положением и, наверное, каждый вечер трахает жен осужденных! Привык уже! У него все женщины на одно лицо. Хорошо хоть вспомнил!»
Светлана присела на предложенный Усовым стул. Он как всегда стал разглядывать ее:
— Что вас вновь привело в наш забытый Богом город? Не ужели все тот же арестант Марков? Вы знаете, я начинаю ему завидовать! Такая женщина, как вы, бросив все дела, мчится за тысячи километров, чтобы повидаться с ним! Интересно, чем он заслужил благосклонность такой красавицы?
— Да будет вам! Неужели не видите, вы ввели меня в краску? — ответила Светлана и опустила красивые глаза. — Я к вам, Константин Петрович, опять все с той же просьбой. Помогите встретиться с Марковым? Я, понимаю, что нельзя, я все понимаю, но прошу вас, помогите! Я согласна на все, только помогите!
Однако разговора не получилось. Константина Петровича вызвали на совещание в Управление исправительно-трудовых учреждений — УИТУ — и он, извинившись, направился туда.
Однако Светлана не привыкла отступать и уже на ходу сумела договориться об обеде в ресторане.
Она вышла из администрации и направилась к воинской части, охраняющей колонию. На КПП дорогу ей преградил молоденький солдатик. У него было детское лицо, покрытое веснушками, и, если бы не пробивающиеся над верхней губой светлые усики, можно было подумать, что перед ней школьник выпускного класса.
— Извините, но в часть без пропуска нельзя, — строго сказал солдатик и для солидности поправил висевший у него на ремне штык-нож.
— А вы можете пригласить сюда Шамиля Мустафина? Он служит здесь!
Но солдатик отказался приглашать Шамиля, а вместо этого снял трубку и пригласил дежурного по части офицера.
Офицер пришел быстро и, пригласив Светлану в служебную комнату, стал ее спрашивать о причине вызова рядового Мустафина.
Выслушав ее, он поднял трубку и попросил дневального срочно найти Мустафина и направить на КПП.
Светлана ждала долго. Прошло более часа, прежде чем в дверях КПП появился Шамиль. Они поздоровались, и Светлана передала ему записку от Фаи. Он прочитал ее и тут же разорвал на кусочки. Светлане показалось, что он не ожидал этой весточки, и даже забыл о договоре.
— Шамиль, когда ты будешь в увольнении? Нам с тобой надо встретиться и окончательно все обговорить.
— У меня в воскресенье увольнительная, я могу встретиться с вами около той гостиницы, где вы в прошлый раз останавливались.
— Значит, договорились, в полдень у входа в гостиницу, — заключила Светлана.
Шамиль развернулся и направился в казарму. Он был подавлен. Светлана достала из сумки бутылку пятизвездочного армянского коньяка и передала ее дежурному офицеру: