Но верну домой надломленных детей!
В дальний край, где из тропических морей
Новый город встал, потея и рыча,
Вез меня какой-то юный одиссей,
И волна мне подпевала, клокоча…
Он отдаст морям и небу кровь свою,
И захлёстнут горизонтом, как петлёй,
Он до смерти будет слышать песнь мою,
Словно в вантах ветра вымученный вой —
Волны, волны, волны, волны, волны — во!
И зеленый грохот мачту лупит в бок…
Если город — это горе,
Что ж, вздохни, и — снова в море!
Помнишь песню "Джонни, где твой сундучок?"
В пасть лощин, где днём мерцают звезд глаза,
Где обрывки туч летят из-под колёс,
Где рипят-визжат на спусках тормоза
(За окном — тысячефутовый утёс!),
Где гремят и стонут снежные мосты,
Где петляет в скалах змей стальных дорог,
Бесшабашных я зову, чтоб с высоты
Чёрным соснам протрубить в Роландов Рог:
Пойте, пойте, пойте, пойте, пойте, пой,
В гривах гор топор и просеки путей!
Гнать железных жеребцов на водопой
По ущельям, к волнам Западных Морей!
Звон мой — думаешь, он — часть твоей души?
Всем доступен он — банальнейший трень-брень,
Но — смеяться и сморкаться — не спеши:
Он терзает струны сердца каждый день!
То дурачит, то печалит, то смешит,
То ли пьянка, то ли похоть, то ли ложь…
Так назойливой мелодией звучит,
Жжётся память, от которой не уйдешь!
Только, только, только, только так —
Пустяковая расплата за тобой?
Погоди, не веселись — Вспомни всё и оглянись,
И раскаянье навалится горой…
Пусть орган под самый свод возносит боль
Я взметну тоску людскую до звезды!
Пусть врага зовёт труба на смертный бой,
Я — бегу, смеясь меж бегства и беды.
Резкий голос мой не спутаешь ни с чем —
Неоконченная песнь надежд былых,
Издевательство над сущностью вещей
Скрыто в выкриках гнусавых струн моих!
День ли, день ли, день ли, день ли — день, да мой!
Кто послушает, а кто и прочь пойдёт,
Но останется за меной снова слово, если в бой
Рота пушечного мяса насмерть прёт!
Лира древних прародительница мне!
(О, рыбачий берег, солнечный залив!)
Сам Гермес, не зря держал её в огне,
Мой железный гриф и струны закалив,
И во мне запела мудрость всех веков.
Я — пеан бездумной жизни, древний грек,
Песня истины, свободной от оков,
Песня чуда, песня юности навек!
Я звеню, звеню, звеню, звеню…
(Тот ли тон, о господин мой, тот ли тон?
Цепью Делос-Лимерик, звено к звену,
Цепью песен будет мир объединён!
Пер. В. Бетаки.
65. Лайнер — дама светская…**
Лайнер — дама светская, и ей на всё наплевать
Муж у неё — Большой Адмирал, он всё добудет ей,
А вот морскому извозчику — сновать, не уставать
Он, знашь, как ты и я — весь век
вертись среди зыбей!
Туда сюда мотаемся, Дженни,
то в Портсмут, то назад,
Туда сюда лавируем, размыкать бы беду!
Все крупные дела — потом. Пока что постоят,
А мы — туда сюда, — как слуги ждём на холоду…
Лайнер — дама светская: отменный макияж,
А паче — что случись не так ох, для неё позор!
Муж у неё Большой Адмирал, не ей, а нам — каботаж,
Таскать всё грузы не перетаскать — иначе под забор.
Лайнер — дама светская — путь её краток и прям,
Мужик её Большой Адмирал, он рядом с ней всегда,
А морскому извозчику — худо ему,
болтаться по морям
И грузы таскать не перетаскать, а то, глядишь, беда!
Лайнер — дама светская и если вдруг война,
Муж у неё Большой Адмирал — сидеть уж дома ей,
Морскому извозчику — нет, шалишь, не та судьба дана:
Он ведь не Гордость Англии, — воюй среди морей!
Лайнер — дама светская, не грех и опоздать,
Муж у неё Большой Адмирал— сражаться не с руки,
За дом родной и за друзей мы будем воевать,
И грузы будем доставлять, трудясь, как ишаки.
Туда сюда мотаемся, Дженни,
то в Портсмут, то назад,
Туда сюда лавируем, размыкаем беду!
А крупные дела — потом. Пока что постоят,
И дом и друзья, как слуги —
подождут на холоду…
Пер. В.Бетаки
66. Условие Мульголланда