Максимович вдруг замер, усомнившись в моих познаниях.
- Вы в курсе, что атом, не имеющий частей, толкуется двояко? - прогнусавил он, сверля меня черными дырами зрачков. - Только не врать!
- Помилуйте, даже ребенок в курсе элементарный вещей, - ответил я уклончиво.
Будучи любым сумасшедшим гением, разумеется, Максимович удовлетворился моим лингвистическим доводом. Он сбегал к вешалке, щелкнул застежками древнего портфеля, и вытащил из него черный ящик. Точнее, металлическую коробочку с кобальтовым антикоррозийным покрытием.
- Генератор масштабного размыва, - он торжественно передал мне коробочку с тумблером на одной из плоских граней. - Экспериментальный образец. Вам достаточно занять аномальный рубеж, и перевести тумблер из нейтрального положения.
- И что?
- И все. Вы окажетесь по другую сторону.
- Каким образом?
- Принцип действия основан в целом на метаморфозе масштабов расстояния. Здесь нет четкой границы между телом и пространством. Фрактал пространства как метафизический объект всегда незавершен. В такой системе координат ваше тело автоматически обретает обратную связь. Оно как бы размывается здесь, одновременно собираясь там.
- Но как определить рубеж аномалии?
- Вы его почувствуете. Турбулентность.
- А два тела могут размыться?
- Ни в коем случае. Генератор портативный сверхмощный атомарный магнит. Два тела просто перемешаются при сборке.
- А второй генератор вы можете создать?
- Ты слышала, заяц? - Максимович обернулся к жирафу, и прогнусавил, не дожидаясь ответа. - Если бы я имел такую возможность, я наладил бы серийное производство. Вы представляете, как я рискую, отдавши вам даже этот образец?
- Его превосходительство большой филантроп, Генрих, - смешивая карты, подала голос Вика-Смерть. - Епископ желают спасти племянницу Щукина. Ту самую, на которую тебя участковый обменял, типа на тридцать серебреников.
- Это факт? - Максимович так стремительно повернул ко мне, что утратил равновесие и шатнулся. А совсем опрокинул ученого штык-юнкер, влетевший в гостиную подобно шальному снаряду.
- Анюта исчезла, отец! – выпалил он, задыхаясь.
- Куда исчезла?
Я был уверен, что Вьюн давно уже вернулась в поселок и спит в Лавровых объятиях.
- Исчезла! На скутере умотала в институт, и с концами! Полозов с полчаса, как на поиски вышел. Моторной лодкой вышел, не взял меня, упертый баран!
Штык-юнкер отер запястьем потерянное лицо, и только теперь заметил эколога Максимович, восставшего на ноги.
- Тимур? Ты зачем здесь?
- Какой Тимур? - поправил я по инерции, больше обеспокоенный таинственной пропажей Вьюна. - Это Генрих Максимович.
- Это техник с комбината Тимур Кустарев.
Лингвистическая теория Уорфа в действии. Когда человека надписали Максимович, я ни секунды не усомнился в его подлинности.
- Возьмите, Кустарев, - я протянул технику черный генератор. - А, впрочем,
что здесь?
- Ваше превосходительство! - загнусавил Кустарев, рухнувши на колени, и лобызая мой сапог. - Не пытайте! У меня болевой порог ниже среднего! Подшипники в коробочке! Шарики! Безобидный металл!
Вика-Смерть с брезгливой миной вернулась к пасьянсу. Коробочку вместе с формулами я спрятал в карман дождевика, рассудив, что мало ли пригодится. Пригодились же Тимуру Кустареву мои вытертые заранее сапоги.
- Честь имею, мадам Кустарева, - я зашагал вниз по лестнице. - Лавр, ты со мной?
- Куда я денусь, отче? - топая следом, нервно бубнил штык-юнкер. - Надо Анну искать. Беда, отец. Ей Богу, свечку поставлю. Только бы с ней ничего плохого. Она ведь сорвиголова у нас. На рожон вечно лезет…
- Помолчи-ка, Лавр, - оборвал я его излияния. - Заткнись, дорогой. Без тебя каша. Мысли путаются.
Мои мысли путались до причала. Когда их много, они такое свойство имеют. Сопровождавшие меня штык-юнкер и Матвеев, спасибо им, помалкивали.
Значит, все-таки, решил позабавиться Князь. Скучно ему в лимузине. Снова же в нарды не с кем играть. А я, фалалей квадратный, чем думал, когда Гусева назвалась женой Максимовича? На кой болт ей сводить меня с ученым, если у нее в рукаве заполненный пропуск из Казейника? Зато, я представил, как бегаю по периметру аномальной блокады с коробочкой. Тумблером щелкаю. Веселое кино пропустил Борис Александрович. «Ах, Князь, Князь - подумал я тогда с долей обескураженности, - режиссер постановщик фиговый. Изобретатель без границ. Что там этот Кустарев нанес в потоке сознания? Четкая граница между телом и пространством здесь отсутствует? Но исполнил достойно. Не хуже Максима Суханова. Органично вписался в роль. Да и Борис Александрович, каков умница. Даже простуду Генриха Яковича предусмотрел. Исключил вероятность в долю процента, что я по диктофонной записи ложного эколога изобличу. Да и мадам Гусева подковалась мое время убивать». В принципе, мне было даже интересно, что еще они с Князем придумают. Но потом. А тогда мне было интереснее, что с Анечкой Щукиной стряслось. Скутер заглох? Она не робкого десятка. Плавает лучше меня. Баттерфляем я не плаваю, она плавает. Да и скутер вряд ли заглох. Вьюн у меня обстоятельная девочка. Сто пудов проверила и уровень горючего в баке, и зажигание. Что еще? Рыбаки накинулись? Ночью? Вряд ли. Да и рыбаки бы как накинулись, так и откинулись. К тому же у нее пистолет. Заночевать решила у Дарьи Шагаловой? Поверил бы, да Лаврентий шлепал рядом. Любовь проволочек не жалует в их возрасте. Может, заблудилась в потемках? Залив большой. Может, нарезала полночи вокруг института, потом решила ждать утра. «Вьюн девочка разумная, - подбил я бабки. - Не пропадет. Не посмеет она без меня пропадать». Светало. Впереди забрезжил татарский буксир.