– Дальний Юг – это наша территория, ваше величество, – сказала только она.
Ох. Ошибка. Возможно, даже большая. Креган-бер-Арленс снова перевел взгляд на Безумие Эмбрела и прошептал:
– Ваша территория. Ваша?
Когда взглянул на нее снова, первая среди Гончих Империи согнулась в столь глубоком реверансе, словно рука гиганта прижала ее к полу.
– Я начинаю понимать, в чем состоит проблема, – продолжил император, – с вами и Крысами. Это все – результат неверной интерпретации определенных понятий. Крысы разнюхивают дома, Гончие – охотятся вне его. Как-то так оно говорится, верно? И Крысы решили, что дом принадлежит им, а Псы вбили себе в башку, будто то, что находится вне дома, – их собственность. Как если бы кто порезал мир на части и дал их вам на развлечение. Словно, – взгляд императора остановился на Гентрелле, и тот, прежде чем успел отдать себе отчет, согнулся в поклоне, вглядываясь в щели между плитами барельефа, – словно они действительно принадлежат вам. А одновременно вы воспринимаете все и всех как игрушки. Даже людей, которые ценны для Империи.
Голос, хотя и спокойный, ничего спокойного не обещал. Вдруг обычное совещание, которое должно было остаться серий докладов, превратилось в борьбу за жизнь. Гентрелл понял вдруг, что, когда он входил в портал, лишь двое из его людей знали, что он отправляется в столицу. И ни один – что предстоит беседа с императором. А Менанер – это защищенный замок, и подвалы тут наверняка очень глубокие.
– Генно Ласкольник, – голос императора начал смещаться, но Крыса не осмелился поднять взгляд, чтобы отслеживать передвижения, – стоит десяти кавалерийских полков. Стоит целой проклятущей конной армии. Солдаты пойдут за ними в огонь, а наши враги дрожат, когда слышат его имя. Я позволил вам найти для него занятие, потому что ему стало скучновато в столице, но я не давал согласия на то, чтобы отослать его на Дальний Юг. Отчего он там оказался?
От ответа на этот вопрос зависела его жизнь.
– На юге вспыхнуло восстание рабов, ваше величество. Меекханских рабов.
– Знаю. Псарня лает об этом, а наш дипломатический корпус заваливает меня докладами. Я знаю о большом восстании в Белом Коноверине и о меньших, в остальных княжествах. Я знаю, что в них сражаются главным образом наши люди. Я знаю, что в Белом Коноверине – новая владычица, какая-то иссарская дикарка, которая живой вышла из Ока Агара, а тамошний князь лежит, сраженный болезнью. Я только не знаю, отчего вы послали в этот котел моего лучшего командира кавалерии. Встань ровно, Крыса!
Гентрелл послушно выпрямился. Император стоял в двух шагах от него и смотрел на подчиненного как на настоящую крысу, которая неким чудом пробралась в его комнаты.
– Говори! Коротко и по делу!
– Ваше величество… Я… это не до конца зависело от меня. Генерал сам принял такое решение. На юге… и на западе – что-то происходило… все еще происходит.
– На западе тоже? В Понкее-Лаа?
Кивок стоил ему усилий бо́льших, чем путь по раскаленному городу.
– Да. Мы не знаем как, но интенсивность событий, их последовательность и то, что их не удалось предотвратить, хотя мы вложили в это немало усилий…
– Вы нас подвели?
– Ваше величество… В городе кто-то сеял сплетни, что сподвижники Владыки Битв побили женщин, что возвращались из храма Великой Матери, или что матриархисты обесчестили дурвон, или что намеревались помешать процессии на Дороге Воителя. А все контрмеры Совета Города оказывались впустую. Мы тоже искали источники этих сплетен и тоже ничего не нашли. Ни малейшего следа денег, магии или людей. А потом появился рассказ о таинственном монахе или о жреце Великой Матери, который на глазах у толпы проклял верных Реагвира и выжег им на коже дурвоны, – и тогда Понкее-Лаа взорвался. Мы бы и сами не сумели организовать это лучше.
Император смотрел. Спокойный, как сама смерть.
– Скажи мне то, чего я не знаю, Крыса.
Было еще немного сплетен, неподтвержденной информации, а Гентрелл не имел привычки такой пользоваться. Но на этот раз, пригвожденный взглядом Крегана-бер-Арленса, он сказал: