– Благодарю вас, мистер Биллингсуорт. Может быть, вы расскажете нам еще что-нибудь о вашей поездке в Брайтон?
– К несчастью, известие о смерти герцога не дало мне возможности побыть еще немного в обществе принца, поскольку Принни счел необходимым вернуться в Лондон, чтобы отдать дань уважения герцогу, почтив своим присутствием его похороны. – Казалось, Эмори Биллингсуорт был не столько опечален, сколько раздосадован смертью старого герцога, пользовавшегося в обществе всеобщим уважением. – Но должен сказать, Принни принял меня с удивительным радушием. Я был просто очарован. К тому же, надеюсь, с его помощью мне удастся найти себе покровителей, и моя книга вскоре увидит свет.
– Чудесно, – пробормотала она, украдкой бросив взгляд через стол на Бэннинга. Перехватив ее взгляд, тот сделал удивленное лицо.
Эмори, незаметно нагнувшись к ее уху, вдруг негромко предложил:
– Эвис, может быть, после ужина выйдем на террасу?
– Насколько я знаю, после того как вы, мужчины, покончите со своим бренди, будет игра в карты.
По тонким губам Биллингсуорта скользнула усмешка.
– Что ж, как я понимаю, это отказ. Надеюсь, не окончательный? Потому что во время бала я намерен повторить свою просьбу. И очень надеюсь, Эвис, что вы мне не откажете.
Ей мгновенно пришла в голову мысль пококетничать с Эмори, чтобы заставить Бэннинга ревновать, но она тут же устыдилась этого. У нее никогда бы не хватило жестокости так поступить. И к тому же что-то в словах Эмори внезапно заставило ее насторожиться. С того самого дня, когда они встретились после ее возвращения из Саутуолда, она почувствовала, что в отношении Эмори к ней произошла какая-то неуловимая перемена. И эта перемена почему-то очень не нравилась Эвис.
– Если вы так настаиваете… – нехотя пробормотала она.
– О, конечно, настаиваю, – перебил он, бросив быстрый взгляд на ее грудь, приоткрытую низким вырезом платья.
Судя по тем взглядам, которые то и дело бросал в ее сторону Эмори, и его двусмысленным улыбкам, он чересчур увлекся, отдавая должное вину, которым славился погреб лорда Кесгрейва, решила про себя Эвис. Она готова была поклясться, что почувствовала, как за ужином его нога под столом пару раз намеренно коснулась ее бедра. К счастью, ужин уже подошел к концу. Встав из-за стола, Эвис вместе с остальными дамами перешла в гостиную, где их ждал чай – и бесконечные разговоры. Но не успела Эвис переступить порог, как ее тут же перехватила мисс Роубак.
– Мисс Коупли, как я рада вас видеть! – прощебетала она.
– Да? – Эвис даже опешила немного.
– Ну конечно! Одно ваше присутствие придает оттенок респектабельности любому приему. Ведь ваша добродетельная жизнь и высокие моральные принципы всем известны!
Как-как? Респектабельности? Добродетельная жизнь?! Господи, что за чушь городит эта маленькая дурочка, подумала Эвис.
– Благодарю вас, мисс Роубак.
К счастью, заметив, что к ним направляется Дженетт, та оставила ее в покое.
– Что ей было от тебя нужно? – с любопытством спросила подруга.
– Понятия не имею, – пожала плечами Эвис. – Похоже, она вбила себе в голову, что я со своими высокими моральными принципами оказываю на общество облагораживающее влияние.
Дженетт, прикрыв лицо веером, едва удержалась от смеха.
– Ну конечно, – хихикнула она, – старая дева, которой не терпится подыскать себе мужчину, чтобы предаться любовным утехам, и не желающая связывать себя брачными узами, – просто образец добродетели!
Эвис шутливо шлепнула Дженетт веером.
– Тише! – прошипела она.
– Купаешься в славе, Эвис? – с ехидным смешком бросила Дженетт.
Лакеи между тем расставляли карточные столы для игры в вист и шахматные столики. Эвис, соскучившись, прошлась по комнате, однако ни карты, ни шахматы сегодня вечером ее нисколько не привлекали. Вместо этого она подошла к стеклянной двери на террасу, за которой стояла ночь, и стала вглядываться в темноту.
– Ну и как тебе ужин? Получила удовольствие от общения с Биллингсуортом?
Эвис, вздрогнув от неожиданности, вскинула голову и увидела в стекле отражение Бэннинга, стоявшего у нее за спиной.
– Несомненно. И думаю, не слишком ошибусь, если предположу, что мисс Роубак на редкость занимательная собеседница – судя по тем взглядам, которые ты бросал на нее за ужином, – с сарказмом ответила Эвис.
– Ревнуешь?
– Нисколько! – отрезала она, почувствовав, как внутри у нее разгорается искра гнева. – Просто не ожидала, что ты способен бросать на женщину столь бесстыдные, похотливые взгляды – и это на глазах у всех!
– Вот как? Помнится, совсем недавно я бросал такие же взгляды на тебя – но тогда ты, похоже, нисколько не возражала.
– Но ведь не при всех же! – возмутилась Эвис.
– Значит, ты за мной следила? – самодовольно ухмыльнулся Бэннинг.
– Ты просто чудовище, если разговариваешь со мной в подобной манере! – вспыхнула Эвис:
– Возможно, – кивнул тот. – Но, по крайней мере, у меня достаточно здравого смысла, чтобы держаться подальше от человека, когда меня об этом предупреждают.
– Эмори – мой друг! – выпалила Эвис.
– Он мерзавец, способный поднять руку на беззащитную женщину! – отрезал Бэннинг.
Но прежде чем онемевшая от возмущения Эвис нашлась что сказать, к ним подошла Дженетт.
– Эй, вы, двое! Опять ссоритесь?
– Ничуть, – отозвался Бэннинг. – Доброй ночи.
Эвис молча смотрела, как он пробирается через комнату – оставалось только надеяться, что никто из гостей не заметил, как он зол.
– С тобой все в порядке? – шепотом поинтересовалась Дженетт.
– Конечно, – ответила Эвис самым беспечным тоном, не отражавшим и половины тех чувств, какие она испытывала в этот момент. – Просто еще одна ссора с твоим братом.
– Конечно, – понимающе пробормотала Дженетт.
– Ну, думаю, мне тоже пора попрощаться, – вздохнула Эвис. Выйдя из комнаты, она прошла через холл и уже возле кабинета вдруг услышала, как голос Эмори окликнул ее из-за двери. Нет… не останавливаться, напомнила себе Эвис. Она не должна этого делать! В конце концов, он тоже приложил руку к тому, что ее жизнь превратилась в сплошной кошмар.
– Прошу вас, Эвис, не уходите. Выслушайте меня. Всего несколько минут.
Она заколебалась, невольно вспоминая, как странно он вел себя весь этот вечер. Если она войдет в кабинет, а кто-то застанет их там вдвоем, в глазах общества она будет скомпрометирована.
– Пожалуйста, – чуть слышно взмолился он. – Только на минуту! Никто нас не увидит.
– Хорошо, – вздохнула Эвис.
Проскользнув в кабинет, она увидела Эмори Биллингсуорта, сидящего в кресле у камина. Уронив голову на руки, он смотрел в огонь.
– Эмори, что с вами? – встревожилась Эвис.
– Не знаю… – Он медленно поднял голову и посмотрел на нее. – Мне кажется… я боюсь за нашу дружбу, Эвис. У меня такое ощущение, что я вас теряю.
Она села в кресло напротив него.
– Но почему?
– Это все началось в тот день, когда я пытался объяснить вам, что в действительности произошло тогда в Итоне. У меня какое-то странное чувство… по-моему, вы мне не поверили.
– Уверяю вас, вы ошибаетесь. – Эвис с улыбкой погладила его по руке. – Я… я верю вам, Эмори.
– Однако же кто-то все-таки посеял сомнения в вашей душе! – стоял на своем Биллингсуорт.
– Нет-нет, – запротестовала она; – Не волнуйтесь, Эмори, я ведь знаю вас много лет.
– Я верю вам, Эвис. Я вам верю. – Он порывисто прижался губами к ее руке.
– А сейчас я должна уйти. – Эвис встала. – Иначе кто-нибудь обязательно увидит, что мы с вами тут вдвоем.
– Конечно. – Биллингсуорт тоже встал. – Доброй ночи, Эвис.
– Доброй ночи, Эмори.
Проклятие! И пяти минут не прошло, как он оставил ее в карточной комнате – и вдруг он слышит, как она воркует с Биллингсуортом в кабинете! Проклятие!
Бэннинг не помнил, чтобы когда-либо испытывал что-то подобное, у него было чувство, будто почва разом ушла у него из-под ног и его стремительно затягивает в глубокую трясину.