– Что, твою мать, происходит?
– Роб! – кричал издалека Артур, что бежал к подвалу. – Роб, бегите.
– Про какую душу ты говоришь? – уточняла Маша. – Кирилл… ты его забрал?
– Он ещё не мой. Он тоже между, как парнишка. Он ещё не кинул монетку.
– Монетку? – вспоминал неожиданно Роберт, но крик Артура перебил его.
– Он не тем, кем претворяется!
Роберт вдруг всё осознал. Он указал пальцем к Кёзюму.
– Ты Кёзюмензе. А ты…
Перевёл он палец на скрывающего под плащом духа.
– Ёлмак-хан.
– Что? – не совсем понимала сути Ксюша.
– Тюркский фольклор. Описаны в «Скворечники открыли дверцы». Твою мать. Вы же сказка.
Вдруг у Роберта протекли кадры из прошлого: как он шёл с букетом цветов, которые купил на отложенные карманные деньги. Шёл по району, что ещё обустраивался. Шёл счастливый, пытаясь не прыгать лишний раз по лужам, чтобы выглядеть всё же приличнее. Ещё свежая аллея встречала его с той же улыбкой, что и Роберта, что не могло не радовать. Заворачивая во двор квадрата из пятиэтажек, Роберт шёл насквозь к нужному для него подъезду. Набрав номер квартиры, он долго ждал ответа и несколько раз перезвонил, но понимая, что ему никто не откроет, просто ввёл код, что размагничивает замок и полетел по пролёту. Третий этаж, дверь сбоку, звонок, стук. Роберт подумал, что дома никого нет, что странно: он ведь помнил уговор, что именно в это время сегодня должны встретиться с ней. Он собирался уходить, но на всякий случай дёрнул дверь. Она без труда открылась, но никто его не встречал. Посчитав это забавной игрой, он зашёл в проход, а после и в комнату.
Артур появился в проёме, чем отвлёк духов на себя. Роберт воспользовался ситуацией, толкая к выходу Ксюшу.
– Беги!
Ксюша без вопросов быстро поднималась по лестнице, пока Роберт поставленным ударом попытался снести челюсть Кёзюму, повалив его к земле, после чего он принял свою истинную форму, пугливо забиваясь в угол. Роберт повернулся к Ёлмак-хану, тыча в него пальцем, трясясь от злости.
– Я не кинул монетку, – сквозь зубы произносил Роберт, – сделки не было.
– Парниша, – пододвигался ближе Ёлмак-хан, отчего Роберт становился в стойку, – я ведь повелитель Тамага. Мира мёртвых. Я владею вами. Всеми вашими паршивыми душами. И я, парниша, не люблю, когда меня обманывают.
Ёлмак вышел из тени, что стали видны его пятак с золотым кольцом в нём и густые чёрные усы, завёрнутые на конце.
– Да мне плевать, что ты там хочешь и чем владеешь. – собирал всю злость в кулак Роберт. – Я не твой.
– Лишь наполовину. Как там, у ваших душ, принято? «Стакан наполовину полон, наполовину пуст»? Твой стакан наполовину мой, а я люблю, когда всё цельно, парниша.
Костлявой рукой Ёлмак-хан протянул ему большую медную монету, пытаясь передать её Роберту, но тот отказывался, чем насмешил саму смерть. Красные глаза Ёлмак-хана загорелись ярче, и поневоле рука Роберта сама по себе, поневоле, открывалась и принимала монету.
– Я не буду. – сопротивлялся Роберт.
Но ничего не удавалось, поэтому Роберт всё равно подкинул в воздух монету, поймав её, когда она падала в открытую ладонь.
– Тенин. Забыл? – убеждал его Ёлмак-хан.
Но Роберт не смотрел на результат, лишь закрыв пальцами монетку. Ёлмак-хан злобно взглянул на него, а лицо Роберта из напряжённого преобразовалось в усмехающееся.
– Я же читал про тебя всё, идиот. Я всё про тебя знаю.
– Может и так. А читал ли, что с тобой будет?
– Читал. Зато я выиграю время.
Роберт понёсся к лестнице наверх.
– Знай, что братец девчонки у меня. И он почти готов.
Эта фраза заставила остановиться Роберта. Он взглянул на поросячий вид Ёлмак-хана.
– До встречи, получается?
Роберт вышел из подвала, закрывая за собой дверь. В темноте разбитый Кёзюм тянулся к двери, плача через свои мелкие глазки.
– Родная моя. Моя родная. Как же так? Я был так близок.
– Вставай, – приказал ему Ёлмак-хан, – слушай создателя. У тебя есть последний шанс.
Роберт подбежал к Ксюше, что пыталась сдержать слёзы, испуганному Артуру, что держал в руках трубу от швабры, и Маше, которая не могла поверить в картину, состоявшуюся на кухне.
– Ксюша! – взялся за плечи девушки одной ладонью и кулаком, в котором сжималась монета, Роберт. – Ты как, Ксюша?
– Я в порядке. Я в порядке. Ты как?
– Кто это, подскажешь, Роб? – готовый сражаться алюминиевой трубой вопрошал Роб.
– ИКБ не надо было прогуливать, Арт.
– Так я с тобой его и прогуливал.
– К машине, быстрее. И выброси эту трубу. Ты с духами шваброй сражаться собрался?
Артур выбросил подальше трубу, взял Машу, а Роберт схватился за ладонь Ксюши, и они побежали к выходу, залезая в машину по своим местам. Артур теребил зажигание, но мотор не поддавался. Вот-вот и к ним вышел Кёзюм в своём обличии, торопился остановить группу, спотыкаясь об свои же ноги.
– Давай же, твою мать! – кричал Роберт.
– Ты не помогаешь, Роб!
– А ты только крик понимаешь!
– Не смей кричать на него! – защищала своего жениха Маша.
Наконец машина завелась, а возле них уже был Кёзюм, почти подбежав.
– Врубай дальние!
Артур послушался Роберта – свет загорелся на уродливого Кёзюма, отчего тот мигом воспламенился, в агонии кривляясь, словно дождевой червяк на суше. Артур резко выехал вперёд, откидывая горящего Кёзюма, а после сделал полицейский разворот, пытаясь быстрее умотать в этого места, выезжая на трассу и топя педаль газа. Они ехали и ехали в молчании, даже не включая музыку. Каждый был в шоке по-своему: от увиденного, произошедшего, от своей памяти и оттого, что не думали, что поездка в другой город обернётся именно так. Не думали, что на самом деле существуют какие-то злобные духи, о которых говорили им родители, учителя, учебники, страницы и записи. Ехали в молчании, рефлексируя увиденные бездыханные тела, говорящую свиную голову или мохнатого тощего мужика, который никак не мог умолкнуть.
– Может, как-нибудь обсудим произошедшее? – как бы невзначай предложил Артур.
– Твою мать! – начала кричать Маша, что до этого сидела в полном ступоре. – Твою же мать! Там были трупы! У них наверняка были родные, любимые! Они хотели лечь спать и заработать деньги! А они лежали! Мёртвые!
– Что это было? – всё же хотела выяснить Ксюша.
– Кёзюмензе, – начал рассказ Роберт, – злой дух парня, что когда-то боялся признаться в любви девушке, а потом стал аскетом, что претворяется другими людьми, съедая их души.
– А я видимо напомнила ему его любовь?
– Так и есть. Если он видит похожую на его Изольду, то сдаёт себя с поличным. Тут он действовал более профессионально, чем описано Тимером. Научился, тварь.
– Это жутко. Теперь я хочу в душ после этого.
– Как же я не догадался?
– Теперь каждого ненормального типа считать злым духом? – нервно усмехался Артур.
– Не исключено, Арт. Я теперь буду всю жизнь смотреть на психов, думая, что они злые духи. Всю оставшуюся жизнь.
Роберт посмотрел на сжатую ладонь, где лежала монета.
– Есть тряпка или салфетка?
Из бардачка Маша достала салфетки, передав их Роберту, не забывая добавить, что видела трупы. Роберт расправил пару салфеток, чтобы они не просвечивали, расправил ладонь и сжал салфетки, чтобы закрыть результат, который выдала монета.
– А кто такой свиная морда? – спрашивала дальше Ксюша.
– Ёлмак-хан. Бог смерти, создатель всех духов, – говорил Роберт, засовывая в карман джинсов свёрнутую монету, – играет с тобой «орёл или решка», где всегда будет решка и ты всегда проиграешь. У тебя нет другого выбора, даже отказаться не можешь – он придёт за тобой, когда захочет.
– Что он имел ввиду, когда говорил, что половина души у него?
Гробовая тишина повисла в машине – никто не смел ответить на этот вопрос. Роберт собирался духом, повернулся к Ксюше и пытался разбавить улыбкой сложную тему.