— Твоя что? — спрашивает он, поворачиваясь ко мне лицом с кривой ухмылкой, при этом задевая мои ноги своими.
Я смотрю вниз, где его бедра обхватывают мои, затем быстро возвращаюсь к его лицу.
— Ну, знаешь — челка после расставании, — говорю я, стараясь произносить как можно более четко. Он выглядит озадаченным. — Женщины делают новые прически, когда нас бросают. Или когда мы кого-то бросаем. Или иногда как раз тогда, когда нам нужно начать всё сначала. Челка — это как канун Нового года, но с волосами.
— Понял, — медленно говорит Сэм, и ясно, что он имеет в виду Я ничего не понял, и ещё Это безумие. Но на его губах играет улыбка. Я стараюсь не зацикливаться на маленькой складке посередине его нижней губы. Выпивка и Сэм — опасная комбинация, понимаю я, потому что мои щеки подрумянились, и всё, о чем я могу думать, это о том, как сильно я хочу пососать эту складку.
— Так ты была той, кто бросил, или той, кого бросили? — спрашивает он.
— Меня бросили. Совсем недавно, — я пытаюсь сосредоточиться на его глазах.
— Ах, блин. Извини, Перси.
Он опускает голову до моего уровня, так что оказывается прямо на линии моих глаз. О боже, он заметил, что я пялюсь на его рот? Я заставляю себя встретиться с ним взглядом. У него странное суровое выражение лица. Моё лицо горит. Я чувствую, как над моей верхней губой выступают капельки пота.
— Нет, всё в порядке, — говорю я, пытаясь незаметно промокнуть пот. — Всё было не так серьёзно. Мы были вместе не очень долго. Я имею в виду, семь месяцев. Это долго для меня — на самом деле, дольше всего для меня. Но, вроде бы, недолго для большинства взрослых людей.
О, хорошо, теперь я говорю бессвязно. А может быть, невнятно?
— В любом случае, всё в порядке. Он был не тем парнем, который мне нужен.
— А, — говорит он, и когда я снова смотрю на него, он кажется более расслабленным. — Не фанат ужасов?
— Ты помнишь это, да?
Восторг покалывает у меня в пальцах ног.
— Конечно, — говорит он с открытой, обезоруживающей честностью. Я улыбаюсь — широкой, одурманенной, подпитываемой виски улыбкой. — Кто мог забыть, что его годами подвергали просмотру дерьмовых фильмов ужасов?
Это классический Сэм, дразнящий, но всегда нежный и никогда не злой.
— Прошу прощения?! Ты обожал мои фильмы!
Я игриво бью его по руке, и, Господи, его бицепс как бетон. Я трясу кулаком, глядя на него с неверием. На его лице легкая усмешка, как будто он точно знает, о чем я думаю. Я делаю глоток виски, чтобы снять нарастающее напряжение.
— В любом случае, нет. Себастьяну определенно не нравились фильмы ужасов, — говорю я, а затем переосмысливаю это. — На самом деле, я не знаю. Я никогда не спрашивала. И мы никогда не смотрели один из них вместе, так что кто знает? Может быть, ему они и нравились.
Я опускаю часть о том, что я не рассказывала никому, с кем встречалась, об этой своей странной страсти. Что я даже фильмы ужасов больше не смотрю. Для Сэма моя любовь к классическим фильмам ужасов, вероятно, была основным биографическим фактом о Перси. Но для меня это была слишком интимная деталь, чтобы раскрывать её кому-либо из мужчин, с которыми я встречалась. И, что более важно, после того первого лета на озере эти фильмы у меня ассоциируются с Сэмом. Смотреть их сейчас было бы слишком больно.
— Ты шутишь? — спрашивает Сэм, явно сбитый с толку.
Я качаю головой.
— Что ж, ты права, — бормочет он. — Он определенно не тот парень, который тебе нужен.
— А как насчет тебя? — спрашиваю я. — Все ещё читаешь учебники анатомии для удовольствия?
Его глаза становятся шире, и я думаю, что его щеки потемнели под щетиной. Я не хотела поднимать это конкретное воспоминание. О его руках и губах на мне в его спальне.
— Я не... — начинаю я, но он перебивает: — Думаю, что мои дни чтения учебников закончились, — говорит он, давая мне выход. Но потом он добавляет: — Успокойся, Перси. Ты выглядишь так, словно тебя застукали за просмотром порно.
Я издаю звук облегчения, который находится на полпути между смехом и вздохом.
Мы допиваем наши напитки в счастливом молчании. Сэм наливает ещё. На улице уже темно, и я понятия не имею, как долго мы здесь находимся.
— Завтра мы пожалеем об этом, — говорю я, но это ложь.
Я бы выдержала двухдневное похмелье, если бы это означало, что я могла бы провести еще один час с Сэмом.
— Ты поддерживаешь связь с Делайлой? — спрашивает он, и я чуть не давлюсь своим напитком.
Я не разговаривал с Делайлой уже много лет. Мы друзья на Facebook, так что я знаю, что она какой-то политический пиарщик в Оттаве, но я оттолкнула её вскоре после того, как всё испортила с Сэмом. Две мои самые большие дружбы исчезли в течение нескольких месяцев. И та, и другая исчезли из-за меня.
Я провожу пальцем по краю своего бокала.
— Мы перестали быть близки в университете, — говорю я.
Правда об этом всё ещё причиняет боль, хотя это ещё не вся история, даже близко. Я смотрю на Сэма, чтобы увидеть, понимает ли он это.
Он немного ёрзает на табурете, выглядя неловко, и делает большой глоток.
— Мне жаль это слышать. Вы обе были очень близки какое-то время.
— Это так, — соглашаюсь я. — На самом деле, — добавляю я, глядя на него, — ты, вероятно, видел её больше, чем я, с тех пор, как вы оба пошли в университет Квин.
Он чешет щетину на своей челюсти.
— Это большой кампус, но да, я сталкивался с ней один или два раза.
Его голос грубый.
— Она бы получила удовольствие, увидев, каким ты стал, — выпаливает мой глупый рот, благодаря виски. Я опускаю взгляд на свой напиток.
— Да? — спрашивает он, ударяя меня по колену своим. — И каким же я стал?
— Очевидно, дерзким, — бормочу я, щурясь на свой стакан, потому что каким-то образом их теперь два.
Он хихикает, а затем наклоняется ко мне и шепчет мне на ухо: — Ты тоже стала довольно дерзкой.
***
Сэм отодвигается назад и изучает меня.
— Могу я тебе кое-что рассказать? — спрашивает он, и его слова немного сливаются воедино.
— Конечно, — выдавливаю я из себя.
Его глаза немного расфокусированы, но он смотрит на меня.
— Когда я поступил на медицинский, в Кингстоне был невероятный магазин подержанных книг и видео, — начинает он. — У них был огромный раздел ужасов — вся подборка того, что тебе нравилось. Но и другие фильмы тоже. Малоизвестные, которые, как я думал, ты, возможно, не видела. Я проводил там много времени, просто рассматривая всё вокруг. Это напоминало мне о тебе, — Сэм качает головой, вспоминая. — Владельцем был сварливый парень с татуировками и огромными усами. Однажды он очень разозлился на то, что я все время захожу и ничего не покупаю, поэтому я схватил экземпляр Зловещих мертвецов и швырнул его на прилавок. А потом я просто продолжал возвращаться, но, конечно, каждый раз мне приходилось что-то покупать. В итоге у меня были Кэрри, Психо, Изгоняющий дьявола и все эти ужасные фильмы о Хэллоуине, — говорит он. Он делает паузу, изучая мое лицо. — Но я никогда их не включал. Мои соседи по комнате думали, что я сошел с ума из-за всех этих фильмов, которые я даже не смотрел. Но я просто не мог заставить себя это сделать. Без тебя мне было как-то не по себе.