— Мы это делаем? — тихо спросил он, и я не знала, имел ли он в виду то, что происходило прямо сейчас, или какой-то более важный вопрос о нас, но в любом случае мой ответ был тем же.
— Да, мы это делаем.
13. НАСТОЯЩЕЕ
Шанталь очень любит воскресный бранч. Прямо сейчас она наверняка будет сидеть в её любимой кабинке любимого ресторана и делить газету со своим женихом. Сначала она займется Искусством, а у него будет свое мнение, и тогда они поменяются местами. Они выпьют свой кофе, а ее яйца Бенедикт будут уже в пути. Я бы нарушила её ритуал. Она едва говорит, не говоря уже о том, чтобы справиться с моим кризисом, пока не выпьет хотя бы две чашки кофеина. По крайней мере, это то, что я говорю себе, когда быстро пишу ей сообщение, удаляю его, а затем кладу телефон на кровать рядом с собой. Ещё раз. Я качаю головой, глядя на себя. Пятый раз — это прелесть, верно? Я беру эту дурацкую штуковину и набираю другое сообщение, нажимаю кнопку отправить, а затем бросаю телефон. Я сижу и жду — одну минуту, потом пять, — а когда ответа не приходит, проклинаю себя за то, что вообще отправила его, и шаркаю в ванную.
Я включаю душ, пока зеркало не запотевает, затем встаю под горячую струю и прижимаюсь головой к кафелю, позволяя тревожному потоку мыслей клубиться вокруг меня, как иприт. Что, черт возьми, со мной не так? Что за человек использует в своих интересах своего бывшего (недавно расставшегося!) парня в день похорон его матери? Сэм никогда не позволит мне остаться в его жизни. И почему он должен это делать? Я дерьмовый, эгоистичный человек, который явно неспособен быть его другом.
Я не замечаю, что плачу, пока не чувствую, как трясутся мои плечи. Испытывая отвращение к собственной жалости к себе, я отталкиваюсь от стены, грубо тру себя мылом, голову и вытираюсь насухо.
Я приезжаю к церкви на десять минут раньше, и стоянка уже забита пыльными пикапами и подержанными седанами. Молодой человек направляет машины на парковку на соседнем поле. Я оставляю машину в конце беспорядочного ряда и иду к церкви, каблуки моих черных туфель-лодочек зарываются в траву, заставляя меня выглядеть такой же расстроенной, какой я себя чувствую.
Сэм стоит в небольшой группе людей перед церковными ступенями. Я резко останавливаюсь при виде Тейлор рядом с ним, ноги длинные, как у жирафа, волосы золотистые, как солнечный луч. Несмотря на то, что Сэм и Чарли упомянули, что она приедет, я почему-то не ожидала ее увидеть. Я чувствую себя так, словно из меня вышибло дух. Я зажмуриваю глаза, пытаясь успокоиться. Когда я открываю их, Чарли смотрит на меня с другого конца парковки. Он поднимает руку, и вся группа поворачивается в мою сторону.
Подойдя ближе, я сразу узнаю в худощавом мужчине средних лет Жюльена. Там есть пожилая пара, которая, должно быть, бабушка и дедушка Чарли и Сэма со стороны их отца. Родителей Сью больше нет рядом. Есть ещё одна пара, я думаю, это брат и невестка Сью из Оттавы. Я делаю глубокий вдох и натягиваю на лицо теплую улыбку, хотя в животе у меня всё переворачивается.
— Ребята, это Перси Фрейзер, — говорит Чарли, когда я присоединяюсь к ним. — Вы, наверное, помните ее. У нее и ее родителей был коттедж по соседству, когда мы были детьми.
Я приветствую семью объятиями и соболезнованиями, притворяясь, что это такие же похороны, как и все остальные, и что я не чувствую, что Сэм пристально наблюдает за мной.
— Ты хорошо выглядишь, Перси, — говорит Жюльен, обнимая меня. Я поглаживаю его предплечья обеими руками, когда он отстраняется. У него красные глаза, и от него пахнет застоявшимся сигаретным дымом.
В последнюю очередь я поворачиваюсь к Сэму и Тейлор. Он так быстро закрылся сегодня утром после того, что случилось, потому что, конечно же, он это сделал. Кто хочет начать разговор о том, что ты оставила меня с разбитым сердцем утром в день похорон своей матери? Сейчас я боюсь встретиться с ним взглядом, боюсь того, что я там найду. Сожаление? Гнев? Боль?
Поэтому вместо этого я фиксирую свой взгляд на Тейлор. Её рука лежит на плече Сэма так, что кричит «моё». Возможно, Сэм порвал с ней отношения, но она явно с ним еще не закончила. В ответ я приклеиваю безмятежную улыбку, которая говорит: я не заставляла твоего бывшего парня кончить в штаны, и держу это там, хотя желчь подступает к моему горлу. Она сногсшибательна в сшитом на заказ черном комбинезоне, её волосы собраны в блестящий низкий хвост. Моё чёрное платье-футляр по сравнению с ним кажется тусклым. На ней очень мало косметики и никаких украшений, и каким-то образом ей удается выглядеть намеренно минималистично. Если бы я ходила только с тушью и блеском для губ, я бы выглядела просто усталой. Как бы то ни было, я потратила пять минут в одиночестве, нанося несколько слоев консилера вокруг своих опухших глаз и красного носа.
Когда я наконец смотрю на Сэма, мне кажется, что я вижу его в первый раз. Он стоит прямой, как красная сосна, в накрахмаленной белой рубашке и дорогом черном костюме, который плотно облегает его фигуру. Он свежевыбрит, а волосы расчесаны и уложены с помощью какого-то средства для укладки. Он похож на актера, который играет доктора по телевизору, а не на настоящего врача.
Мы с Сэмом всегда носились в купальниках или рабочей одежде, а в костюме я видела его всего один раз. Теперь он выглядит таким взрослым, таким мужчиной. Мужчина, у которого должен быть великолепный адвокат под рукой, а не корзина на шее. Он и Тейлор — потрясающая пара, и трудно не почувствовать, что они созданы для того, чтобы вместе рожать умных, успешных, невероятно красивых детей.
Я наклоняюсь, чтобы обнять его, и это похоже на возвращение домой, прощание и четыре тысячи дней тоски.
— Нам, наверное, пора идти, — говорит Тейлор, и я понимаю, что слишком долго прижималась к груди Сэма для вежливой компании, но как только я отстраняюсь, он сжимает свои руки вокруг меня немного крепче, всего на секунду, прежде чем отпустить меня с непроницаемым взглядом на лице.
Это самая большая церковь в городе, но она все равно недостаточно велика, чтобы вместить всех, кто пришел сегодня утром. Люди стоят рядами за задними скамьями, толпятся у дверей и высыпают наружу. Это невероятное проявление любви и поддержки. Но это также означает, что в церкви жарко и душно. К тому времени, как мы добираемся до передней скамьи, моя шея и бедра уже влажные. Мне следовало бы поднять волосы наверх. Я сижу между Чарли и Сэмом, где на нас смотрит большая фотография улыбающейся Сью, окруженной композициями из лилий, орхидей и роз. Я вытираю пот с верхней губы, затем вытираю руки о платье.