— Пи, — говорит она на более низком уровне децибел, но с не меньшей силой. — Ты думаешь, я тебя не вижу, но я вижу. Я вижу, как ты держишь на расстоянии почти всех окружающих. Я вижу, как мало тебя волнуют напыщенные придурки, с которыми ты встречаешься. И даже несмотря на то, что вы с Сэмом похоронили свое дерьмо под еще большим количеством дерьма, я знаю, что это чертовски важное дело.
Это ошеломляет меня.
— Я думала, тебе нравится Себастьян, — бормочу я.
Она низко смеется.
— Помнишь, как мы вчетвером пошли на бранч? Официант игнорировал нас, и тебе пришлось воспользоваться туалетом? Ты сказала Себастьяну заказать тебе что-то если она придет?
Я говорю ей, что помню, прежде чем она продолжает.
— В итоге он заказал тебе огромную порцию блинчиков с шоколадной крошкой, пока тебя не было. Ты ненавидишь сладости за завтраком, и ты ничего не сказала. Ты просто поблагодарила его. Ты съела, наверное, половину блинчика, а он даже не заметил.
— Это был просто завтрак, — тихо говорю я.
— Дело не только в еде, — отвечает Шанталь, и я не могу удержаться от смеха. Сью и Шанталь поладили бы. Затем она глубоко вздыхает. — Я хочу сказать, что он на самом деле не знал тебя, даже спустя месяцы и месяцы отношений, и ты не помогла ему узнать тебя получше. Мне это не нравилось.
Я не знаю, что сказать.
— Просто скажи мне, что происходит, — говорит Шанталь после минутного молчания. Шанталь, которая разгадала всю мою стратегию отношений с помощью одного заказа на бранч. Так что я делаю это. Я рассказываю ей всё.
— Ты собираешься сказать ему? — спрашивает она, когда я заканчиваю. — Всю правду?
— Я не знаю, стоит ли это того, чтобы снова вспоминать прошлое, просто чтобы я больше не чувствовала себя виноватой, — говорю я.
Шанталь издает жужжащий звук, означающий, что она не согласна.
— Давай не будем притворяться, что это просто для того, чтобы почувствовать себя лучше. Ты никогда не двигалась дальше.
***
К тому времени, как я возвращаюсь в дом, большинство гостей уже разошлись по домам, Долли и Шанайю отключили, а Сэм, Чарли, их бабушка с дедушкой и небольшая группа тетушек, дядюшек и кузенов сидят вокруг ряда сдвинутых вместе столов с бокалами вина и бренди. Сэм и Чарли выглядят усталыми, но в основном они кажутся успокоенными, не такими ссутулившимися в плечах. Я оставляю Флореков предаваться воспоминаниям, нахожу запасной красный фартук в бельевом шкафу и сервировочный поднос за барной стойкой и начинаю убирать грязные тарелки и стаканы, принося их Жюльену, который склонился над посудомоечной машиной на кухне.
Мы работаем в основном в тишине уже почти час и заканчиваем с последними столовыми приборами, когда Жюльен говорит: — Я всегда задавался вопросом, куда ты уехала, — не отрывая взгляда от столового серебра.
— На самом деле я никуда не уехала. Я просто не вернулась, — говорю я ему. — Мои родители продали коттедж.
Проходит несколько долгих секунд.
— Я думаю, мы оба знаем, что ты исчезла не из-за этого, — говорит он, и я замолкаю. Я вытираю последнюю вилку и собираюсь спросить Жюльена, что он имеет в виду, когда он говорит: — Мы все думали, что ты должна приехать, — он поворачивается ко мне, его глаза сверлят мои. — Только не исчезай снова.
— Что ты имеешь в виду, мы…
Я начинаю говорить, когда дверь распахивается и входит Сэм, держа полдюжины грязных стаканов. Он останавливается, когда видит нас, и дверь захлопывается, ударяя его в плечо. Он смотрит на фартук и кухонное полотенце, которые я держу в руках.
— Дежавю, — говорит он с ленивой полуулыбкой. Он кажется немного размытым по краям. Он снял пиджак и ослабил галстук. Верхняя пуговица на его рубашке расстегнута.
— Он всё ещё у меня, — говорю я, выпячивая бедро и указывая на фартук, чувствуя на себе взгляд Жюльена. — Вы знаете, куда обратиться, если у вас не хватает персонала.
Жюльен усмехается.
— В мытье посуды она ничуть не хуже тебя, — говорит он Сэму, когда входит Чарли с несколькими пустыми бокалами.
— Все убрались восвояси. Это должно быть последним, — говорит он, ставя стаканы на полку. — Большое спасибо за уборку, вам обоим. И за то, что собрал все это вместе, Жюльен. Это было именно то, чего хотела мама.
Он проходит мимо меня, чтобы обнять Жюльена, от него пахнет бренди и сигаретами, которыми он баловался. Сэм следует моему примеру, затем заключает меня в объятия, шепча мне на ухо слова благодарности, которые ощущаются как теплое полотенце, обернутое вокруг влажных плеч.
— Вы, дети, убирайтесь отсюда, — говорит Жюльен. — Я закончу и запру дверь.
Чарли оглядывает безупречно чистые поверхности из нержавеющей стали.
— Мне кажется, что все уже сделано. Почему бы нам всем не выйти и не вернуться в дом? Мы можем перекусить пиццей по дороге — я ничего не ел.
Жюльен качает головой.
— Спасибо, но ты иди вперед, — говорит он и добавляет грубым голосом: — И пусть Перси поведет машину. Вы, два осла, ни в каком состоянии.
***
По дороге к Флорекам мы покупаем пару пицц, так как никто из нас не ел на приеме. Я рада, что Жюльен попросил меня отвезти парней домой. Я не готова прощаться.
После разговора с Шанталь я чувствую себя спокойнее. Она не давала никаких советов — просто выслушала мой рассказ о последних нескольких днях, а затем сказала мне не расстраиваться из-за того, что случилось с Сэмом в грузовике, что люди по-разному справляются с горем.
И, может быть, это все, что было для Сэма этим утром, утешение в его самый темный час. Я могла бы смириться с этим, говорю я себе, если это все, что ему нужно от меня.
— Это странно, — говорит Чарли с заднего сиденья машины. — Вы двое впереди, а я сзади. Раньше я был тем, кто возил вас повсюду.
— Раньше ты был тем, кто сводил нас с ума, — отвечает Сэм, и наши глаза встречаются. Он улыбается, и теперь улыбаюсь я, и на секунду мне кажется, что нет никого, кроме нас, и что всегда были только мы. А потом я вспоминаю Чарли на заднем сиденье и Тейлор, черт возьми, куда бы она ни уехала.
— Итак, расскажи нам об этих приступах паники, Перс. У тебя проблемы с головой или как? — спрашивает Чарли.
— Чарли.
Голос Сэма тверд, как бетон.
Когда я смотрю в зеркало заднего вида и встречаюсь взглядом с Чарли, в нем нет искорок озорства, только мягкая забота.
— Меня выпустили только на похороны, — говорю я ему, и он смеется, но морщинки между его бровями превратились в каньоны. — У меня есть небольшие проблемы с тревогой, — говорю я, снова глядя на дорогу. Я жду, когда давление в моих легких возрастет, но этого не происходит, поэтому я продолжаю. — Обычно я могу с этим справиться. Вы знаете — терапевт, дыхательные упражнения, мантры — основные практики ухода за собой привилегированной белой девушки. Но иногда тревожные мысли немного выходят из-под контроля, — я снова вижу Чарли в зеркале и мягко улыбаюсь. — Тем не менее, я в порядке.