Именно творением специалистов обновленного проектного отдела ГУК стали два корабля нового для русского флота типа - минные транспорты "Алеут" и "Монгугай" для нужд Дальнего Востока. Один из них с августа 1885 года начал строить Балтийский завод. Второй отдали зарубежному подрядчику - Ньюландскому заводу из норвежской Христиании. Эти тысячетонные посудины, внешне смахивавшие скорее на грузовые шхуны, тем не менее, несли на борту восемь 47-мм и 37-мм скорострелок и полторы сотни мин каждый. В придачу они оказались еще и достаточно резвыми, выдав на мерной миле при 1500-сильной машине около 15 узлов.
А вот с первой парой "программных" броненосцев для Балтики технических заморочек было не в пример больше. Соответственно, и проектировались они по-прежнему широким кругом "неравнодушных" граждан, или, вернее, господ инженеров и морских военачальников. И при этом, в отличие от черноморских броненосцев, свою родословную вели от "Донского" с "Мономахом" и их еще более ранних предшественников. Да и были они по сути именно броненосными крейсерами-переростками - что, в принципе, было логично в свете взглядов на бытовавшую тогда тактику использования Балтийского флота.
Уже введенный в строй опытовый бассейн дал возможность вдоволь поизгаляться с моделями над наиболее оптимальной формой корпуса будущих броненосцев. Ну, и результаты вышли соответствующие. Новые корабли получились, может, и мелкими, всего 8000 тонн в полном грузу, зато по-крейсерски шустрыми - аж до 16,6 узла в пике у строившегося Новым адмиралтейством с ноября 1885 года "Императора Николая I". А вот однотипный "Император Александр II" авторства Балтийского завода, начатый постройкой почти на полтора года раньше, как ни пыхтел и ни тужился на приемных испытаниях, все же продул собрату две десятых узла.
Платой за скорость и миниатюрность стала защита корпуса, состоявшая только из полного пояса по ватерлинии толщиной до 12 дюймов и положенной поверх него броневой палубы. А также артиллерия, главный калибр которой составили четыре всего лишь девятидюймовые 35-калиберные пушки в двух разнесенных в оконечности двухорудийных барбетах. Аккомпанировали им 10 шестидюймовок в батарее с полуторадюймовой противоосколочной броней, 16 малокалиберных пушек и 4 минных аппарата.
Единственной крупной посудиной, заложенной по заказу Морского министерства в 1887 году, стала новая императорская яхта, прокликанная "Полярной звездой". Звездой она действительно оказалась еще той - при водоизмещении в 4000 с лишним тысячи тонн выдала на испытаниях почти 19 с половиной узлов, что было в пору доброму крейсеру. Если бы не одно "но" - то, что брони яхта была лишена от слова "совсем", а из артиллерии несла лишь шесть салютных 47-миллиметровок. Но при этом богатого убранства и прочих красивостей и излишеств для надежного ублажения царской четы и их сородичей на ней имелось в достатке, да... Пытавшегося навернуть на яхту еще хоть сколько-то боевых прибамбасов Лихачева его высокородный шеф в этот раз откровенно послал лесом - и Иван Федорович, плюнув с досады, не стал зазря нарываться. В великосветских маневрах он уже малость поднаторел и чуйку на то, что делать можно, а чего не следует, вполне себе выработал.
Отыграться Лихачеву удалось в следующие два года, когда для Балтийского флота начали строить очередные два крейсера и два броненосца, а еще пару броненосцев - для Черного моря.
На эти корабли удалось пропихнуть очередные новшества, такие, как шестидюймовые скорострелки на бездымном порохе у крейсеров и сталеникелевая броня вместо "компаунда" у черноморской пары броненосцев. Но если новый тип брони был явной победой Морского министра, то избрание Великим князем для вооружения русского флота пушек французского инженера Канэ - оч-чень уж подозрительно спешное, да еще и без сравнительных испытаний с образцами Круппа или Армстронга - стало для Ивана Федоровича очередным плевком в душу.
Впрочем, будучи не в силах повлиять на сделанный Алексеем Александровичем выбор, Лихачев уже потом не пожалел времени и средств на полноценные измывательства над орудиями этой системы. Что, кстати, позволило выявить такие нехорошие вещи, как слабость подкреплений палуб под эти пушки и их подъемных дуг. Попутно Иван Федорович слегка прищемил "эго" главному на тот момент по морской артиллерии Степану Осиповичу Макарову. Нет, его бронебойный колпачок он всецело одобрил. Но вот идею с исключительно легкими бронебойными снарядами забраковал. И постановил как минимум четверть боезапаса продолжать резервировать за снарядами тяжелыми - как было сказано в соответствующей бумаге, "для стрельбы по береговым укреплениям и палубам кораблей противника".
Еще за одну беду с новыми снарядами - "тугость" их взрывателей, из-за чего они взрывались сугубо через два раза на третий - отхватил (и отнюдь не пряников) Бринк. Впрочем, стоит отметить, что уязвленный Антон Францевич, поднатужившись, довольно шустро исправил все те непотребства, что успел учудить. И впредь отечественные снаряды срабатывали на цели уже исправно.
А вот с чем не свезло русскому флоту по части новой артиллерии, так это с тонкостенными фугасами фабрики Рудницкого. Да, эффективность они имели впечатляющую. Но при виде ценника на них сидящее в каждом из нас земноводное ощутимо придавило и Лихачева. Все, на что зеленая пупырчатая тварь подписала баланс Ивану Федоровичу - это закупка малых партий сей новинки сугубо для поддержания производства.
Впрочем, это все случилось уже нескольким годами позже. А пока же в октябре 1888 года на стапелях Галерного острова и Нового адмиралтейства начали воздвигать "Гангут" и "Наварин" - так обозвали очередные броненосцы для Балтики.
Четверка черноморских "трехглавых чудищ" проделала изрядную брешь в бюджете Морского министерства. И до выбивания из Минфина очередных кредитов приходилось временно пробавляться броненосцами меньших размеров. Вот и проект "Гангута" оказался чем-то средним между "Екатериной II" и "Императором Александром II" - 9500 тонн водоизмещения, 15 узлов хода и четыре двенадцатидюймовки в двух барбетах с утолщенными до пяти дюймов на боках коническими куполами над ними. При этом орудия главного калибра стали уже 35-калиберными, а за счет применения неполного пояса по ватерлинии длиной около двух третей корпуса удалось прикрыть пятью дюймами брони и батарею из полудюжины шестидюймовок.
Постройку однотипных с "балтийцами" черноморских "Двенадцати Апостолов" и "Георгия Победоносца", заложенных в марте 1889 года, уже традиционно поделили между севастопольскими и николаевскими корабелами. Но, как уже было сказано, после принятого в 1890 году решения о переходе на сталеникелевую броню одели эти корабли в одежки, скроенные именно из нее.